– Да уж, – заметила Александра, переступая порог квартиры вслед за хозяином. – Приятного мало.

Они сразу попали в большую комнату – так называемый салон. Это была и гостиная, и столовая, и кухня. В углу стояла плита, висели кухонные шкафчики. Тихо шипел желтоватый от старости холодильник. Два дивана, небольшой телевизор, обеденный стол, накрытый клетчатой клеенкой, – вот и вся обстановка. В глубине салона виднелась дверь, в проеме Александра заметила край незастеленной постели. Павел исчез в спальне, крикнув гостье:

– Присаживайтесь, мне нужно минут пять!

Она прошлась по комнате, попыталась выглянуть в высоко прорезанные маленькие окошки, забранные решетками, но увидела в них только лимонные и мандариновые деревья в цвету. Прошлогодние лимоны и мандарины висели на ветках рядом с цветами, никто и не подумал их собрать. Одно окно было открыто, створка сдвинута в сторону, и сквозь рваную москитную сетку в комнату лился легкий, свежий, пьянящий аромат флердоранжа – аромат, который во всей его тревожной чистоте не удалось заточить во флаконе еще ни одному парфюмеру. К этому благоуханию примешивался удушающий смрад стоявшего под окнами мусорного контейнера. Гремучая смесь красоты и убожества, грязи и благоухания – смесь чисто восточная – зачаровывала художницу. Она никогда не боялась трущоб.

– А прошлой весной, на пейсах, – крикнул из спальни Павел, хлопая дверцами шкафов, – она вообще выставила к моей двери пакетов двадцать. И все тяжелые, зараза… Я их перетаскал на помойку в несколько приемов. Через полчаса слышу – она на лестнице визжит. Оказывается, мадам убиралась на пейсах и кучу посуды хотела отнести в подвал, в кладовку. Так полагается. Она орала, что ее обокрали. Я заперся у себя и ржал.

Мужчина показался на пороге спальни, помахивая прозрачным файлом с какими-то бумагами:

– Нашел, поехали. Я с этим мужиком имел дело пару лет назад, он мне очень помог и взял по-божески. Деньги у вас при себе? Карта, наличные?

– Наличные, – заторопилась Александра. – Но в долларах.

– Сейчас поменяем. – Павел взглянул на золотые часы, украшавшие его запястье. Александра почему-то сразу решила, что часы поддельные – у них был неприлично роскошный вид.

– Это хорошо, что наличные, картой получилось бы дороже, – продолжал Павел, выходя вместе с гостьей на лестничную клетку. – Сейчас все быстренько обделаем в порту и поедем за вашим Страдивари в Вифлеем. О, вот и мадам…

Последние слова он произнес, понизив голос. Из соседней бронированной двери показалась дама весьма внушительного вида. Рослая, полная, с резкими чертами красного лица и собранными в пучок иссиня-черными волосами. Взгляд у нее был настороженный и злой. Наряд более чем изысканный – куртка с меховым капюшоном, прозрачные розовые лосины и резиновые шлепанцы на босу ногу. Дама послала Павлу убийственный взгляд, оглядела Александру и направилась к лестнице. Павел скривился:

– Она меня человеком не считает.

– Почему? – не удержалась от вопроса Александра.

– Русский. Не религиозный. Денег у меня нет.

Павел отчеканил все это и вдруг рассмеялся:

– Сам знаю, что не надо на все это обращать внимание, но ничего поделать не могу. Как себя грыз, так и грызу, вот уже десять лет. Почему у вас такое лицо? – внезапно спросил он, меняя тон. – Вы торопитесь?

– Это вы торопились в порт, кажется, – напомнила Александра. Она понимала, что Павел помогает ей бескорыстно, что у него тяжелый период в жизни, но никак не могла испытать ни благодарности, ни сочувствия. Чем-то он ее отталкивал. «Он ни о ком не говорит хорошо, – думала Александра, спускаясь вслед за ним по лестнице. – Ни разу ни о ком не сказал доброго слова». Таких людей она избегала, помня правило: с человеком, которому подобные особы изливают душу, они поступят точно так же. При первой возможности обольют грязью.

Белый «фольксваген» двинулся в сторону порта – Александра издали заметила грузовые краны, похожие на гигантских металлических жирафов. Но улицы Хайфы имели странное обыкновение скручиваться в улитку – казалось, машина все время едет по спирали, не приближаясь к цели. Александра то видела вдали море и краны, то снова теряла их. Павел был совершенно спокоен и болтал, жуя круассаны, которые по одному доставал из пакета:

– Сейчас заглянем в обмен валют, я знаю один, где курс лучше… Потом в порт, к Израэлю. Он по-русски не говорит, но немного понимает. Потом едем в Вифлеем. Успеть бы до вечера… Вам заказчик за срочность платит?

– Мне платят посуточно, – ответила Александра.

– Ну?! – Павел округлил глаза, повернувшись к пассажирке. Александра предпочитала сидеть на заднем сиденье. – Так зачем же тогда торопиться?!

– Есть и другие дела, – сдержанно пояснила она.

– Посуточно… Бывает же такое, – бормотал он, видимо, целиком поглощенный этой мыслью. – Так вы можете спокойно отдохнуть за счет клиента! Если платит за перевозку такого гнилого хлама, значит, не бедствует.

Внезапно он свернул в переулок и с ювелирной точностью втиснул машину в просвет между другими автомобилями, тесно припаркованными вдоль бордюра.

– Обменник. Давайте ваши доллары, я поменяю. Это частная лавочка, с туристов норовят содрать, а для своих другой курс.

– Как такое возможно? – изумилась Александра, доставая деньги.

– Это Ближний Восток, говорю вам, тут возможно все! – Павел выхватил у нее стодолларовые купюры и пересчитал. – Понятия не имею, сколько запросит Израэль за перевозку. Ну, если потребуется, заедем сюда еще. Ждите!

Он хлопнул дверцей машины и скрылся за стеклянной дверью, украшенной ободранными красными буквами. Надпись на иврите, на английском и на русском сообщала, что здесь производится обмен валюты с разрешения правительства. Приглядевшись, Александра различила внутри стол, за которым сидел пожилой мужчина. Павел поздоровался с ним за руку. Не было видно ни табло с курсами валют, ни компьютера, ни кассы с окошечком. Пожилой мужчина неторопливо пересчитал деньги, сунул их в ящик стола, показал Павлу калькулятор и так же неспешно отсчитал пухлую пачку шекелей. Павел сунул деньги в карман куртки, снова пожал руку меняле и, довольный, вышел.

– Яков – золотой мужик, поменял по льготному курсу, как старому знакомому, – сообщил Павел, садясь за руль и вытаскивая из пакета еще один круассан. – Ничего, не раздражает, что я все время ем? Кто-то курит, когда нервничает, кто-то пьет. А я ем.

– На здоровье, – ответила Александра. – Сколько получилось?

– Почти десять тысяч шекелей. До чего жалко отдавать их за ту рухлядь… Там внутри, наверное, крысы водятся!

В порту они полчаса искали Израэля, который «только что был здесь». Александра начала сомневаться, что ей удастся отправить груз сегодня. Но когда Израэль, крепкий веселый человечек маленького роста, с живыми голубыми глазами и блестящей лысиной, все-таки нашелся, он моментально взялся за дело, и через час все бумаги были готовы.