Трёхэтажную стену опоясывали галереи. Полукруглые отверстия сделали позже, это было заметно по маленьким аккуратным кирпичам. Только верхний этаж сохранился с прежних времён нетронутым. Его пронизывали узкие бойницы. Они были направлены внутрь, на каменный круг, и это всегда казалось Юве забавным. Как будто путешественники однажды представляли собой угрозу.

Крыше было всего лет двести-триста. От величины купола захватывало дух, его конструкция намного превосходила строительные способности людей тех времён, когда воздвигли стену. Деревянный купол состоял из тысяч бороздок и был похож на нижнюю часть золотистого ядовитого гриба. Отверстие в центре усиливало это впечатление: казалось, кто-то вырвал ножку гриба, чтобы запустить внутрь неяркий дневной свет. Так что перелезть через стену тоже было невозможно.

В любом случае Стража врат охраняла круг как снаружи, так и внутри. Кроме того, у каждой пары камней стоял дополнительный охранник. Восемь стражей, и это только там.

По спрятанным под землёй трубам кровь текла прямо к камням. Возможно, до неё можно добраться, если вскрыть одну из труб, но как это сделать в таком оживлённом месте? Скорее всего, это невозможно. Но где-то должно иметься слабое звено, например продажный служащий Стражи врат.

Кто-то добывает волчью кровь для вардари, а они перепродают её людям вроде матери и не думают о том, что всё это может вызвать волчью хворь.

Волки. Повсюду волки.

Взгляд Ювы привлекла фигура волка на вершине Очевидца. Он казался таким живым в столбе падающего из купола света. Зверь выгнул спину, шерсть вздыбилась, и он исподлобья взирал на проходящих сквозь камни людей.

Почему вы ожили? Почему сейчас?

Она вспомнила волка из леса, пенную пасть над своим лицом, и отвела взгляд. Здесь не место для учащённого сердцебиения.

Эстер сдала у ворот гостевой пропуск, и женщины разошлись в разные стороны. Юве больше всего хотелось отправиться прямо на Шкурный двор, но она пошла в сторону Фонарного переулка. Три стакана кислого пива придали ей оптимизма. Всё, что ей нужно, лежало в заплечном мешке, и одну ночь можно вытерпеть, чтобы выслушать всё, что мама хочет ей сказать.

Настроение ухудшилось, как только она зашла в дом. Место, где она выросла, не было похоже на другие. Дом казался живым. Воспоминания сидели в стенах и дышали. Чувствовали. Выжидали. Чёрный зал был похож на вход в Друкну. Здесь лежало её личное царство смерти, где все её желания подавлялись, а всё, что она презирала, поощрялось. Ложь, неуверенность, стыд. И страх…

Кошмары, потные руки и учащённое сердцебиение – всё это сопровождало её с семи лет. За последние дни Юва выпила больше клыкарышника, чем обычно за месяц, потому что она знала, что должна вернуться сюда. Клыкарышник успокаивал сердце, но не мог изменить прошлое.

Юва заглянула в слуховое окошко, ведущее в приёмную. Там сидели двое, мужчина и женщина. Дверь в комнату чтения крови была закрыта. Хорошо: по крайней мере Сольде занята.

В камине под чёрной лестницей горел огонь, открытые галереи по обе стороны вытяжной трубы вели в библиотеку. Там Юва всегда чувствовала себя в большей безопасности, чем где бы то ни было. Книги были наполнены судьбами, некоторые – хуже чем у неё, другие – лучше, и в них всегда можно было найти утешение после истерических приступов и вспышек маминых фантазий.

Юва зашла в вытянутое помещение, где книги заполняли обе длинные стены от пола до потолка. Выступающие части тёмных полок складывались в небольшие кабинки, где она любила прятаться. Они выходили на море, как ют корабля.

Дрова из мёртвых деревьев пылали в открытом очаге посреди комнаты. У очага стояли кожаные диваны, пара стульев и лакированный барный шкаф. На спинке стула аккуратно висело незнакомое пальто из грубого сукна, в остальном же всё было как всегда.

Даже идиотская машина судьбы – на месте. Она стояла у трубы между дверными проёмами. По форме машина напоминала шкаф и была на голову выше Ювы. Нижнюю часть машины украшали руны: пустые слова, которые можно купить на любом рынке, где продаются так называемые мистические предметы. Верхняя часть представляла собой стеклянную клетку, в которой было заключено чучело ворона, местами плохо набитое. Большое, чёрное, изъеденное молью. Глаза слегка выпучились, и все слуги были уверены, что птица следит за ними взглядом; и, конечно, Лагалуна пальцем не пошевелила, чтобы развеять это заблуждение.

На передней части машины имелся приёмник для монет, и за десять скаров птица двигалась и переворачивала чашу с руническими кубиками. Дешёвое предсказание общего характера в доме одной из самых дорогих чтиц крови в городе. Ирония судьбы в буквальном смысле. Лагалуна обожала машину, потому что воображала себе, что между тем, что делает она, и тем, что делает птица, есть разница. Юва не любила машину, потому что знала, что разницы нет. Но птица требовала платы не большей, чем цена буханки хлеба. Сколько Лагалуна сейчас берёт за свою работу, Юва даже не знала.

Юва услышала, как хлопнула дверь, и голоса из коридора разлетелись по библиотеке. Мама и какой-то мужчина. Юва поняла, что раньше уже слышала его голос.

Это он!

Осознание волной страха прокатилось по её телу. Беспокойное сердце забилось неравномерно и стало подскакивать в груди. Воображаемое ощущение, что она контролирует ситуацию, бесследно исчезло.

Нафраим! Долговечный!

Вардари в доме… Гады, которые давали маме кровавые жемчужины и наверняка жировали, потому что снабжали ими весь город, не думая о волчьей хвори.

Юва рефлекторно спряталась за вороньим шкафом, как будто снова стала ребёнком. Заплечный мешок впечатался в трубу.

– …не важно, как долго, это не меняет неоспоримого факта, что мы приближаемся к концу, Лагалуна, – голос был напряжённым, опасно сдержанным.

– Решаю не я – на самом деле нас несколько.

Мама. Её слова были более уверенными, чем голос.

– Как ты сам думаешь, что они скажут, Нафраим? Это у нас в крови, мы занимались этим всю жизнь!

– По моей милости. Волк наш, и всегда был нашим.

Голоса приближались, собеседники шли по коридору к залу.

– У нас нет никаких гарантий. Мы должны нарушить традиции и разорвать пакт, просто поверив твоему слову? Взгляни на это с нашей точки зрения. Насколько мы знаем, ты мог организовать переворот. Другим долговечным известно, что ты здесь?

Юва широко открыла глаза. Это не просто смелый вопрос, это опасное обвинение. Тишина стала настолько плотной, что Юве стало трудно дышать. Друкна их побери, они услышат биение её сердца. Должно быть, оно разносится до самого Наара!

– Как грубо! Ты в любом случае должна дать ответ. Да или нет, Лагалуна?

Снова наступила тишина. Звук вдыхаемого воздуха – Лагалуна затянулась сигарой.

– Нет.

Юва прикрыла рот рукой. К страху примешался неожиданный восторг. Кто осмелится сказать нет долговечному, глядя прямо ему в глаза?