— Он не имеет к перитониту никакого отношения. Я всегда колю гиосцин перед операциями. Благодаря гиосцину появляется возможность уменьшить дозу анестезирующего средства, и после наркоза пациент чувствует себя комфортнее.

— Сейчас им пользуются чаще, чем, скажем, двадцать лет назад?

— Да.

— Будьте любезны, объясните, на какой стадии подготовки производят инъекцию? По-моему, во время дознания этот вопрос не поднимался.

— Укол делают непосредственно перед операцией в наркозной палате, после того как больной засыпает. При этом используется шприц для подкожных инъекций.

— Его готовит дежурная хирургическая сестра?

— Но не в этом случае. Мне казалось, я ясно объяснил, что инъекцию готовил сам.

— Ах да, я не сообразил! — воскликнул Аллейн. — Теперь мне все понятно. Что именно вы проделали? Опустили иглу в синюю бутылочку и вобрали содержимое в шприц?

— Не совсем так. — Филиппс в первый раз за время разговора улыбнулся и достал портсигар. — Давайте присядем. Не хотите сигарету?

— Если не возражаете, закурю свои. Напрасное дело тратить на меня хорошие сигареты.

Они опустились на неудобные стулья под правым локтем мраморной женщины.

— Что касается самого раствора, — продолжил хирург, — я пользуюсь таблетками, содержащими сотую грана гиосцина, которые развожу в двадцати пяти минимах дистиллированной воды. В операционной имеется готовый раствор, но я им не пользуюсь.

— Потому что он менее надежен или по какой-либо другой причине?

— Он вполне надежен, в этом никто не сомневается. Но гиосцин — такое средство, с которым следует обращаться с осторожностью. Если я готовлю раствор сам, то не сомневаюсь в дозе. Теперь во многих операционных пользуются гиосцином в ампулах. Я подумываю, может, и здесь воспользоваться в будущем этим примером.

— В этом отношении все, что вы проделали, было привычной практикой?

— Да.

— Вы были одни, когда готовили шприц к инъекции?

— Возможно, в операционной находилась медсестра. Не помню. — Филиппс помолчал и добавил: — Когда я заканчивал, вошел Томс.

— А вышел он вместе с вами?

— Не помню. Скорее вернулся в предоперационную через несколько секунд после моего ухода. Я оставил его в операционной, а сам направился в наркозную палату и сделал укол.

— У вас нет сомнений по поводу дозы?

— Я прекрасно понимаю, о чем вы думаете, инспектор Аллейн. Это вполне обоснованное подозрение. Но я абсолютно уверен, что растворил единственную таблетку. Вобрал в шприц дистиллированную воду, вылил в мерный стакан, вытряхнул на ладонь таблетку, убедился, что она одна, и бросил в стакан.

Филиппс подался вперед, пристально посмотрел полицейскому в лицо и сунул руки в карманы.

— Я готов в этом поклясться.

— Ясно, сэр, — кивнул Аллейн. — Хотя я и должен принимать в расчет возможность ошибки, мне понятно, что даже если вы растворили не одну, а две таблетки, это составило бы одну пятидесятую грана. Не исключено, что всего содержимого пробирки не хватило бы на четверть грана, которые, по оценке экспертов, содержались в органах сэра Дерека.

Джон Филиппс заколебался.

— Таблетки расфасовывают в пробирки по двадцать штук, так что вся пробирка составляет пятую часть грана гиосцина. — Он достал из кармана коробочку и подал Аллейну. — В ней та пробирка. С тех пор я использовал всего одну таблетку.

Аллейн открыл коробку и вынул пробирку, целиком заклеенную бумажным ярлыком. Вынул крохотную пробку и заглянул внутрь.

— Можно? — спросил он и вытряхнул содержимое на ладонь. Там оказалось восемнадцать таблеток. — Все сходится, — подтвердил он. — Не возражаете, я заберу это для анализа? Всего лишь общепринятый порядок, как пишут в детективных романах.

— Забирайте.

Аллейн достал из кармана конверт, ссыпал таблетки в пробирку, положил пробирку в конверт, а конверт — в карман.

— Спасибо. Вы очень любезны. Не представляете, как мы в Скотленд-Ярде боимся экспертов.

— Правда?

— Да. Понимаю, насколько огорчительна для вас эта история.

— Очень.

— Ведь сэр Дерек был вашим другом?

— Я знал его лично.

— В последнее время вы часто встречались?

Филиппс помедлил с ответом, затем, глядя прямо перед собой, спросил:

— Что вы подразумевали, когда сказали «в последнее время»?

— Ну, недели две или около того.

— Я заглядывал к нему домой в пятницу вечером перед операцией.

— Профессиональный визит врача?

— Нет.

— Вам не показалось, что у него развивается серьезное заболевание?

— Нет.

— Он не упоминал, что употребляет продающиеся без рецепта лекарства?

— Нет, — резко ответил хирург. — Почему вы спросили о лекарствах?

— Так, просто возник вопрос.

— Если что-то известно о том, что он употреблял лекарства, эту тему надо хорошенько проработать.

— Я того же мнения, — бросил Аллейн.

— Если у него идиосинкразия на гиосцин, — продолжил Филиппс, — и он его принимал…

— Вот именно.

Мужчины словно поменялись местами. Теперь хирург предлагал свои версии, а полицейский уходил от обсуждения.

— Есть свидетельства, что О'Каллаган принимал не прописанные врачом лекарства?

— Не исключено.

— Идиот! — вырвалось у хирурга.

— Странно, что он не сказал вам в пятницу, что заболел.

— Он… мы обсуждали иной вопрос.

— Не могли бы вы сообщить, какой именно?

— Сугубо личный.

— Сэр Джон, — мягко произнес Аллейн, — мне, видимо, с самого начала следовало сказать, что я читал ваше письмо сэру Дереку.

Голова хирурга дернулась, словно перед ним внезапно возникло опасное препятствие. Он с полминуты молчал, а затем очень тихо проговорил:

— Вам нравится читать чужую личную корреспонденцию?

— Полагаю, не больше, чем вам смотреть в чей-то вскрытый перитонитный живот, — парировал старший инспектор. — Это чисто профессиональный интерес.

— Вы разговаривали с дворецким?

— Хотите дать мне свое объяснение происшедшего?

— Нет.

— Говоря неофициально — именно так мне было бы приятнее с вами общаться, — я вам сочувствую.

Врач поднял голову.

— А знаете, я вам верю. Хотите спросить что-нибудь еще?