не глубокие раны, но какая разница, если я чувствовала каждый порез, каждый раз, когда лезвие соприкасалось с моим лицом и телом, я думала, что не выдержу, я даже чувствовала, как отключаюсь, но Джек подносил что-то вонючее к моему носу, что просто не давало мне потерять сознание. Я понимала, что они убьют меня без капли сожаления, мне казалось, что они какие-то сектанты или просто психи. Мне надо было спасаться. Я собрала все мысли в кучу, схватила камень около меня, приподнялась и ударила ближайшего парня в лицо, на столько сильно, на сколько позволяло мое состояние. У него пошла кровь, и остальные остановились на пару секунд, чтоб помочь ему, я подумала, что это мой шанс убежать, я бы бежала куда глаза глядели. Так и случилось, я сумела вырваться. Но через 10 минут бега, я почувствовала невыносимую боль в животе. И кровь. Я не могла стоять на ногах. Я села за дерево и плакала, мне нельзя было издать ни единого звука. Переплетение моральной и физической боли, казалось, сведут меня с ума. Я поняла, что ребенка уже не спасти. Мое состояние становилось все хуже, голова кружилась, я не чувствовала своего тела, я не понимала сон это или реальность, и я потеряла сознание. Не знаю, как долго я пролежала, но проснулась я уже в больнице. Я не то, что не хотела ни с кем разговаривать, я не хотела дышать. Я плакала каждую ночь. И день, и вечер. Мне прописали сильные успокоительные, которые лишь еще больше погружали меня в мысли о том, насколько сильно я ошиблась в человеке. Я доверила ему не только свою жизнь, но и жизнь моего ребенка. Я ненавидела себя. Я ненавидела весь мир. Я не могла перестать думать о том, как сложилась бы моя жизнь, не рассказав я о своей беременности. Если бы я бросила Джека или исчезла. Нашел бы он меня? Что он сделал бы в будущем с нашим ребенком? Смог бы отец так же безжалостно избавиться от своей плоти и крови? Я была не в себе несколько месяцев. Была под наблюдением врачей, постоянно в больнице пока я не начала концентрировать свою боль в агрессию. Я хотела узнать, что это за община такая. Что у них за братство.

— Мей… — Начал говорить я, чтоб выразить свое сострадание и поддержать.

— Не надо меня жалеть. Да, это страшно, да, и врагу не пожелаешь. Я слишком часто слышала жалость в свою сторону и уже по вашему взгляду понимаю, что вы в ужасе. Это было давно, я справилась. Я такой же человек, как и все остальные, просто с тяжелой историей.

— Хорошо, я понял тебя. Ты узнала кто такой Джек на самом деле? Что за деревня?

— Да. Я долго искала информацию. Я сидела на разных форумах, когда мне разрешили вернуться домой. На одном из них я нашла человека, который любит копаться в разных грязных историях. Я не знаю, как его зовут и даже пол этого человека. Все строго анонимно, что мне даже нравилось, потому что в ответ я так же держала свою жизнь под замком. Этот человек скинул мне сайты, где пишут про то, чего вы никогда не узнаете из новостей или на официальных страницах интернета. Община Стоунов появилась в 1950 году. Некоторые люди поняли, что все новое, что придумывает общество — отклонение от своих предков. Отречение от них, предательство. Поэтому они решили вернуться чуть ли не к каменному веку. Там нет технологий, ничего современного абсолютно. Врачи лечат только народной медициной, повара готовят в печах и все подобное. Там царит строгий патриархат. Женщины-никто, прислуга. Там строгие правила ко всем, в особенности к женскому полу. Если девушка не невинна, ее либо отправляют ублажать всех, кому она приглянется, либо позор на всю деревню, а это значит, что ей даже медицинскую помощь не окажут в трудной ситуации. Там много всяких ужасов и правил.

— Как можно в нашем мире быть сторонником этого кошмара? Какой нормальный человек на это согласиться? И все эти годы община существовала? Они насильно людей туда приводят? — я был в недоумении, это и правда похоже на секту, если уж тебе не нравится ничего современного — не пользуйся.

— Это самое интересное, в 1985 году людей, придерживающихся такой жизни строго наказали, и община распалась. Любой нормальный человек считал их бандитами, думал, что они нарушают общественный порядок. Они же по сути шли против всего мира. С одной стороны, стоунцы сильны духом и волей, но они перебарщивают. Их правила противоречили всем нормам человечества. Они существуют как отдельная страна, с отдельным главарем. Для них не писаны законы, кроме тех, что придумали они. Думаю, каждый вздохнул с облегчением, когда общину закрыли. Однако, в 1990 году один «умный» человек возобновил это движение. Я так и не поняла, почему ему позволили это сделать, пока что община Стоунов только в нашем городе, точнее не далеко от него, они набирают людей. Сейчас сложно отречься от чего-то современного. Я знаю лишь то, что сделал это Николас Вайтман — родственник Мэра. Информации за них слишком мало. Но я знаю, что-то можно найти в полицейском участке. Пусть Мэр и заметает за собой следы, его людям нужно знать, какие дела затрагивать больше никогда нельзя. Поэтому в секретных архивах хранят все это. Туда доступа мне нет. Но все, что я могу узнать, выкладываю на сайты желтой прессы. Пусть я не могу отомстить по-настоящему, буду хоть открывать кому-то правду. Может с моей помощью, вы сможете вывести всех на чистую воду, сделать так, чтоб люди перестали так бояться выйти на улицу или завести новые знакомства.

Так вот о какой преступной организации говорил Мэтт. Это дикость.

— История Уэнсдеев точно связана с этой общиной. Дело не могли закрыть так быстро без вещественных улик. Осталось понять, как можно узнать об этих людях побольше. Чтоб вторгаться на территорию врага, нужно сначала узнать его лучше. А что вы в больнице сказали, кстати? Если такие темы в городе под запретом, то как вы объяснили свое состояние?

— Первое время я не разговаривала, поэтому я и не могла ничего объяснить. Но через время я смогла всем этим поделиться с мамой. И тут начала разбираться она. Написала заявление в полицию, требовала разобраться со всей этой чертовщиной в городе. Утверждала, что эти сектанты чуть не убили меня, а полиция оставляет это все безнаказанным. На следующую ночь,