— Я не собираюсь спать в этом кротовнике, — заявила Хелен. — Я останусь в доме.

— Лучше не надо, если начнут бомбить эту часть города, — пробормотал Марк.

Он теперь мало рассказывал о своих делах. Гитлер вторгся в Европу, британская армия использовала свою авиацию для прикрытия. Эти факты были всем известны, а кроме этого он мало чего мог рассказать.

Ближе всего Марк подошел к тому, чтобы приоткрыть свои чувства. Однажды, направляясь к автобусной остановке, они проходили мимо церкви. Оттуда вышла молодая пара — жених в военной форме и невеста в простом повседневном платье. Лишь цветок в ее волосах позволял предположить, что этот день был для нее особенным.

— Что с тобой? — спросил Марк, заметив, что Ди нахмурилась.

— Ничего. Просто пытаюсь вспомнить, где я могла ее видеть… Ах да, вспомнила! Она работает в булочной через три улицы отсюда.

Невеста увидела ее и помахала ей рукой. Ди тоже помахала в ответ.

— Возможно, его отпустили домой на пару дней, и у них даже не будет медового месяца. Сейчас очень много таких скороспелых свадеб.

Она не стала развивать эту тему дальше, надеясь, что Марк поймет намек.

— Слишком много, — наконец произнес он.

— Что… что ты сказал?

— Слишком много этих сумасшедших свадеб. Он уйдет завтра, и она, может, никогда больше его не увидит. А если увидит, то он уже будет не таким… Может даже калекой.

— Но если она его любила, это ее не оттолкнет!

— Это она сейчас так думает. Все так говорят, но никто не знает, как все потом сложится. Несколько дней назад я встретил мужчину, который был летчиком во время Первой мировой. Его лицо было изуродовано огнем. — Держа его под руку, она могла почувствовать, как он вздрогнул. — Он не видел свою жену несколько лет, — продолжал Марк, — и не винит ее. Он сказал, что не вправе ожидать от женщины, что изо дня в день она сможет смотреть на его лицо.

— Но ведь внутри он остался прежним!

— Разве? Как можно пережить все это и остаться таким, как прежде?

И снова по его телу пробежала дрожь. Ее рука стиснула его руку, выражая сочувствие. В эти дни ей казалось, что она стала лучше понимать Марка, в то же время зная, что он скорее умрет, чем признается, что тоже боится.

Сначала особенно нечего было бояться. Казалось, что стоит британским самолетам подняться в воздух и пролететь над Европой, как немецкая армия будет остановлена. Но скоро стало ясно, что у врага более мощная техника. Потери Британии стремительно росли. Марк оставался невредимым, но не всем так везло…

Он не рассказывал ей, но она знала о двух пилотах, чья отвага была отмечена крестами Виктории. Но они так никогда и не увидели своих наград — оба погибли в сражении.

И сейчас Ди почувствовала то, чего Марк никогда бы прямо не сказал. Что больше всего он боится огня. Больше, чем боли. Больше, чем смерти.

— Это что там, автобус? — сказал он, увидев в конце улицы машину.

Ди грустно кивнула:

— Ara, автобус…

— Ну что ж, мне пора. Еще раз поздравляю с успешной сдачей экзаменов. Может, на следующей неделе увидимся.

Потом они еще раз встретились на Рождество. Но время летело, и вот уже наступил сороковой год. С каждым уходящим месяцем прогнозы становились все более мрачными. Невилл Чемберлен, к тому времени уже серьезно болевший, в мае отказался от своего кресла, и на его место был назначен Уинстон Черчилль.

Работа Ди требовала и физических сил, и профессиональных знаний. Почти все время она проводила в больнице, предпочитая выматываться на работе, чем предаваться своим невеселым мыслям.

— Работать до тех пор, пока не свалишься, конечно, похвально, — сказал доктор Ройс, ставя перед ней чашку чаю. — Но если вы будете так уставать, то какая, скажите, от вас польза для больных?

Ди открыла глаза, наградив его сонной улыбкой.

— Я знаю, — сказала она. — Сейчас ухожу.

— Вы давно не виделись с вашим женихом?

— Недели две, но надеюсь, скоро у него найдется время, чтобы к нам выбраться. Аэродром недалеко, к тому же он всегда может позвонить. Мне повезло. Вот кого действительно жаль, так это тех, чьи мужья воюют во Франции.

— Говорят, Марк Селлон уже зарекомендовал себя как отважный и талантливый пилот, — сказал доктор как бы между прочим. — Вы можете гордиться им.

— Спасибо. Марк сейчас очень доволен собой, потому что теперь, когда Черчилль стал премьер-министром, он может сказать: «Ну что я говорил?»

— Он действительно это предсказывал?

— Не совсем, но Марк всегда считал, что Черчилль единственный, кто знает, о чем говорит.

— Это верно. Ну, а теперь отправляйтесь домой и немного поспите.

Дома она нашла Хелен, кипящую от раздражения, что за последние недели с ней случалось частенько. В стране возникли проблемы с продовольствием. Многие суда, доставлявшие продукты, становились жертвами вражеских подводных лодок. Чтобы растянуть запасы, были выпущены предписания с недельными нормами потребления.

— Четыре унции бекона, — читала с возмущением Хелен, — две унции сыра, три пинты молока. А так как я израсходовала все купоны на эту неделю, чтобы отоварить купоны на следующую, мне придется ждать понедельника.

— Ну, мам, ты же понимаешь, что это делается для того, чтобы все было по-честному, — сказала Ди. — Иначе те, у кого есть деньги, сразу бы все скупили.

— Все это, конечно, очень хорошо, но, когда Марк придет на выходные, скажи, чем мне его кормить?

— Я думаю, он поймет.

Ди считала минуты, когда она снова сможет увидеть Марка, но накануне намеченной встречи раздался телефонный звонок.

— Я не смогу прийти завтра, — раздался в трубке его глухой голос. — Все увольнительные отменены.

— Почему?

— Я не знаю, и даже если бы знал, вряд ли мог бы сказать. Но что-то серьезное, уж поверь мне.

Так Ди впервые услышала о Дюнкерке.

Дюнкерк, май 1940 года. Это название и дата вошли в историю, но все детали проявились только с течением времени. Только оглянувшись назад, можно было увидеть всю картину в целом. Как британские и французские солдаты, отступая, прошли через всю Францию, пока не достигли гавани Дюнкерка, где в течение девяти дней триста тысяч солдат были эвакуированы флотилией английских кораблей. Некоторые корабли Королевского флота были потоплены, но небольшие суда, торговые, и рыбацкие шхуны, спасательные шлюпки продолжали делать свое дело и тоже вошли в историю.

Вражеские истребители и бомбардировщики пытались помешать эвакуации, но вскоре были отброшены на материк британской авиацией.