По ходу её речи парень то краснел, то бледнел.

– Ладно, – наконец сказал он, шаря глазами по полу, – скажу, так и быть. Был тут мужик один, на «Авенсисе» подъехал, я в окно видел. Но он в зал заходить не стал, пришёл сразу на кухню, купил две бутылки минеральной воды, а потом… – Парень тяжко вздохнул. – Потом он про вас начал расспрашивать.

– Что значит – про нас?! – Я приблизился к парню вплотную, изо всех сил стараясь не схватить его за грудки.

– А то и значит, – парень оторвал взгляд от пола и затравленно посмотрел на меня. – Он в зал тихонечко заглянул и спросил, не знаю ли я, отчего разношёрстная компания за дальним столиком так напивается, да ещё без закуски. Я сказал, что, кажется, у вас напряги с деньгами. Потом он сунул мне тысячу рублей, какие-то таблетки и попросил принести вам якобы за счёт заведения кофе с подмешанным в нём лекарством. Вот. Ещё он сказал, что надеется, что я буду молчать о его маленькой и невинной просьбе.

– И почему ты не принёс нам кофе? – спросила Элка.

– Так это… а вдруг криминал какой? Вдруг отрава? Не рискнул я! Он же всё равно не узнает, принёс я или не принёс. Он ушёл сразу. А я клиентов своих люблю. – Парень опять забегал глазами по полу.

– Где таблетки?! – Я всё же тряхнул его за плечо.

Он вытащил из кармана передника пачку и протянул её Элке.

– Слабительное, – усмехнулась она, рассмотрев упаковку и пряча её в сумку. – Ничего криминального. Просто какая-то сволочь захотела, чтобы вся наша команда подробно и до утра знакомилась с местными удобствами. Кстати, они у вас на улице?

– На улице, – всхлипнул парень. – И крючок сегодня утром сломался.

– А ты молодец! – Беда с размаху хлопнула официанта по плечу. – Нет, правда, вы не представляете, юноша, как я вам благодарна за то, что вы не напоили нас кофе с таблетками!

Я не разделял Элкиных восторгов. Кто-то явно хотел причинить нам неприятности, пусть мелкие, но неприятности. Кто-то следил за нами и собирал о нас информацию. Кому это может понравиться?!

– Как выглядел тот мужик? – спросил я парня.

– Обычно выглядел. Лет пятидесяти, среднего роста, в хорошем костюме. Лицо такое… добропорядочное. Похож на руководящего работника.

– Забавно, – пробормотала Беда. – Добропорядочный дядя, который во что бы то ни стало, хочет напичкать всю нашу честную компанию пургеном! А туалет на улице и крючок сломан. Забавно… Нет, юноша, вы молодец! И денег срубили и…

Я схватил Элку за руку и потянул в зал, не давая договорить.

– А крючок в сортире вы обязательно почините! – закричала она. – И, кстати, кофе нам принесите! Он ведь оплачен!!

В дальнем углу, уронив голову на стол, спал Герман Львович. Косточки от цыплёнка хаотично валялись вокруг его смятой щеки. Рюмка была опрокинута, все три бутылки водки пусты. Над всей этой красотой кружила жирная муха, совершая кратковременные посадки то на ухо Германа Львовича, то на куриные кости, не в состоянии, вероятно, решить, что для неё привлекательнее.

Мы сели за соседний столик.

– Ничего не скажешь, увлекательное путешествие, – сказала Элка, тряся над столом солонку, в которой не оказалось соли. – Хвост на «японке» – раз! Псих-убивец, который привязался к нам как банный лист – два! Полное отсутствие денег – три!

– Из всего этого самое актуальное на данный момент – отсутствие денег.

– Что будем делать? – Беда посмотрела на меня своим фирменным взглядом поверх очков.

– Вариантов немного, – ответил я. – Вернее, вариант вообще-то один, но я всё-таки сначала попробую тот, на который надежды нет.

– Успехов тебе! – засмеялась Элка, глядя, как я набираю на мобильнике номер.

– Але! – крикнул на том конце голос шефа. В трубке присутствовал посторонний шум, будто Троцкий ехал в машине. Это было странно, так как с тех пор как Ильич женился на Нэльке, он предпочитал проводить вечера дома, у телевизора.

– Здорово, Ильич! – бодро поздоровался я, подмигнув Элке.

Она закурила и, прищурившись, выпустила длинную струю дыма.

– Привет, – сказал Троцкий. Радости в его голосе я не услышал.

– Не дома? – поинтересовался я.

– Ага, блин, на работе в двенадцать часов ночи! – заорал вдруг Ильич. – Конечно, дома, Сазонов, а где ж мне ещё быть?! Сижу, в ящик пялюсь.

Он врал, потому что в трубке послышался резкий автомобильный гудок и визг тормозов. Вряд ли это были телевизионные звуки, но ловить Ильича на вранье я не стал.

– Зачем звонишь? – спросил Троцкий, причмокнув – видимо, заложил за щеку леденец, чтобы удержаться от крепких выражений.

– У нас ЧП, Владимир Ильич, – перешёл я на официальный тон, давая понять, что проблема не моя личная. – Мы тут в такую заваруху попали, что… в общем, долго рассказывать. Суть такова, что один сумасшедший, которого ищет милиция, украл все наши деньги. Все! Нам не на что дальше ехать! Ильич, родненький, – я всё же сбился на просительный тон, – подкинь тысяч десять на бензин и питание! А там, глядишь, шизика этого поймают и наши деньги вернут.

В трубке повисло молчание.

– Эй, начальник! – позвал его я. – Ты, что, язык проглотил? Я говорю, деньги нужны, обокрали нас! Кинь перевод на моё имя, на главпочтампт в Барнаул до востребования. У тебя ведь в сейфе всегда есть заначка с родительских взносов!

– Ты охренел? – ледяным тоном поинтересовался Ильич. – Нет, ну ты совсем охренел, да?! – сорвался на крик шеф. – Какие деньги, какой перевод, какой Барнаул, какой на хрен шизик?!! Ты что, решил меня в могилу загнать, да?! А сам занять моё место?!

– Слышь, Ильич, мне твоё место нужно как вороне индийское покрывало. Ты ж знаешь, я в школе работаю исключительно из любви к искусству и поиска смысла жизни. Если ты не вышлешь мне деньги, я брошу автобус на трассе вместе с мешками гуманитарной помощи, а сам с командой вернусь на перекладных. Я решусь на это, не сомневайся. И посмотрим, что скажут твои бельгийцы.

Он застонал на том конце трубки. Я знал: на Троцкого надо идти буром, прижимать его к стенке, хамить, угрожать, шантажировать, иначе проку не будет. Элка уже откровенно смеялась, зажав себе рот рукой.

– Тсс! – попросил я её. Мне и самому стало интересно, что придумает Ильич, чтобы не расставаться с деньгами из сейфа, которые он ежемесячно пополнял за счёт родительских подношений. Уж так повелось, что он считал эти деньги своими и только своими.

– Глеб, ну почему неприятности пристают к тебе как репьи к бездомной собаке? – жалобно спросил Троцкий, уже без тени наезда.

– Мне нужны деньги, – напомнил я предмет разговора. – Десять тысяч!

– Пять! – взвыл Ильич. – Пять, и ни копья больше! Где я возьму тебе деньги?! Нэлька кафель в ванну купила, навесной потолок в спальню взяла, балкон застеклила, окна пластиковые поставила!