Он сделал пометку в блокноте. И не обманул, уже через два дня у Ксюши начались индивидуальные занятия по языку с преподавательницей, отлично владеющей терминами, употребляемыми коммерсантами. Маску эта дама не носила — как и ученица, приходила на занятия в шляпке с густой вуалью. Ксюшу к тому времени уже перестала забавлять такая особенность обучения. Не в туркестанских паранджах сидят, и на том спасибо.

А в качестве решения второй проблемы Эйдеман прочитал Ксюше небольшую лекцию о международном положении вообще и о роли Амторга в назревающих событиях в частности.

Суть лекции сводилась к следующему: как известно, в Европе уже второй год идет большая война. И силой обстоятельств нужда в специалистах по искусству со знанием языков сократилась, и весьма сильно. Зато выросла, и вырастет еще потребность в торговых представителях, которые в большинстве своем нуждаются в услугах переводчиков. А если даже не нуждаются, переводчики все равно на переговорах присутствуют, инструкции запрещают тет-а-тетное общение с акулами капитализма. Между прочим, совсем недавно, в марте, конгресс США принял закон о ленд-лизе. Это значит, что очень скоро, через считанные месяцы, в СССР пойдут из Америки широким потоком военные грузы. Причем не имеет значения, сумеют ли к тому времени империалисты втянуть Советский Союз в войну или нет. Грузы все равно пойдут по той причине, что Красная Армия сейчас единственная сила, способная противостоять Гитлеру на континенте. С американской помощью шансы на успех в этом противостоянии у нас вырастут, и в Америке это хорошо понимают.

Соответственно, вырастет роль Амторга и объем работы, выполняемый организацией. Потребуются новые сотрудники. При этом руководители германской разведки тоже не вчера родились. И знают, что иной амторговский документ может для них оказаться ценнее десяти лишних дивизий на фронте. Будут попытки внедрения и вербовки. Непременно будут. Хуже того, нельзя исключить вариант, что вражеские «кроты» и сейчас есть в Амторге. Ничем себя не проявляют, чтобы не спалиться раньше времени, мирно занимаются поставками текстиля, но едва начнется война...

Эйдеман не договорил, предоставляя собеседнице возможность самой домыслить, чем займутся «кроты» после начала военных действий.

Ксюша пыталась возражать: но ведь за столько лет служба внутренней безопасности отлажена там, в Амторге, не хуже швейцарских часов. Много ли помощи будет от нее, начинающей и неопытной? И, кстати, ей до сих пор непонятно, отчего надо скрываться от амторговских особистов?

— Запомни одно очень важное для разведчика правило, — сказал Эйдеман. — Верить до конца, безоговорочно, можно только себе. И никому больше. Замаскированный враг может занимать любой пост и иметь самую безукоризненную репутацию.

В качестве примера он рассказал об Ароне Шейдмане, не столь давно руководившем Амторгом. Уж тот имел репутацию так репутацию, был, как жена Цезаря, выше любых подозрений. Старый большевик, член партии с 1903 года, до назначения в Амторг одно время исполнял должность наркома торговли, несколько лет возглавлял Госбанк. А два года назад сбежал, стал невозвращенцем. И, разумеется, выложил вражеской разведке всё, что знал, а знал немало, имея допуск к гостайнам высшего уровня. Есть гарантия, что другие не выявленные шейдманы не трудятся до сих пор в Амторге на любой должности и даже в амторговском особом отделе? Нет такой гарантии. Так что придется работать в своей стране разведчицей под прикрытием. Иначе никак.

— Ну какая из меня разведчица-нелегалка? — жалобно спросила Ксюша, понимая уже, что переубедить Эйдемана не удастся. — Ничем я на нее не похожа...

— Так это же самое ценное! Плох тот разведчик, что на разведчика похож. Никто не примет за нашего сотрудника девочку, вчерашнюю студентку, биографию которой можно хоть с лупой проверить, ничего подозрительного не найдешь.

Ксюша могла бы возразить, что одно подозрительное для врагов обстоятельство в биографии все же есть: отец и его место службы. Но не стала упоминать этот момент. Всё равно всю жизнь она жила под фамилией матери, а об отце во всех анкетах писала коротко — совслужащий, никак место службы не конкретизируя.

В общем, разговор закончился ничем. Она не убедила Эйдемана, но и он не рассеял ее сомнений. Не верилось, что удастся разоблачить и вывести на чистую воду нового Шейдмана, если такой и впрямь сидит в руководстве Амторга.

Оставалась надежда, что Амторг сам откажется от ее услуг. Что там они написали в ее характеристике по итогам практики, Ксюша, разумеется, не знала. Подозревала, что ничего лестного. После пары допущенных и замеченных ошибок в синхронном переводе на переговоры ее больше не приглашали, сидела в представительстве и переводила приходящие по телетайпу документы.

Зачем Амторгу такая непутевая переводчица? Надежда на другое распределение теплилась до июньского субботнего вечера, когда Эйдеман ошарашил известием о начале войны — и тот факт, что местом ее работы станет все-таки Амторг, был принят без возражений.

Летний вечер был хорош.

Дневная жара спала, клонящиеся к закату солнце освещало верхние этажи домов, стекла в окнах сверкали яркими бликами. Во дворах шумно и весело играла детвора. Позвякивая, прокатил мимо трамвай. Впереди шла парочка, парень и девушка, взявшись под руку, тесно прижались плечами, — наверняка влюбленные.

Всё было как всегда.

И всё было иначе, поскольку Ксюша смотрела теперь вокруг сквозь призму тайного знания, доступного немногим избранным: завтра война.

Хотелось выбрать местечко повыше и закричать оттуда так, чтобы услышал весь квартал: «Люди-и-и!!! Завтра война-а-а-а!!!»

Или хотя бы догнать влюбленную парочку, что шагала впереди, шепнуть на ухо парню: «Если любишь, признайся сегодня, завтра война...»

Разумеется, ничего подобного она не сделала. Вместо того обнаружила вдруг, что позабыла сумочку в кабинете у Эйдемана. Замечательно. А если бы там лежали секретные документы? Лишь бы не подумал, что это она специально, чтобы показать: вот такая я растяпа, куда уж мне в разведчицы. Хотя нет... пусть лучше подумает так, чем разочаруется в выпускнице. С такими мыслями она повернула обратно, благо не успела далеко отшагать от здания швейного техникума.

Шла и думала: зачем Эйдеман сказал ей о начале войны? Уж мог бы придумать иной способ избежать любых возражений против нежеланного распределения. Ведь это гостайна высшего уровня, и за ее разглашение... Хотя... от кого тайна? От