— Постарайся говорить поменьше, чтобы не смущать меня, — сказала она заботливо.

Рейчел уже ждала их; она весело поздоровалась с Мэтью и представила его Нилу, но Хелен видела по лицу подруги, что той так и хочется воскликнуть: «Господи, какой старый!» Они провели несколько минут, вешая одежду и заказывая напитки, и все пытались начать разговор. Рейчел была первой:

— Итак, Мэтью, признавайтесь. Сколько у вас было жен, кроме тех двух, о которых мы знаем?

Мэтью принялся было, заикаясь, отвечать. Хелен остановила его:

— Мэтью, она шутит. — Она смерила подругу угрожающим взглядом. — У Рейчел своеобразное чувство юмора.

— Я понял, — довольно изящно заявил он.

— В самом деле, мне просто любопытно, — настаивала Рейчел. — Вы были женаты, когда начался ваш роман с Софи? То есть все развивалось как сейчас?

— Рейчел! — На этот раз Нил пришел Мэтью на помощь.

— Все нормально, Рейчел. Я могу понять вашу заботу о Хелен. Вы не были бы хорошим другом, если бы не были уверены, что она делает правильный выбор. Да, боюсь, я все еще был женат на Ханне, когда встретил Софи, но вряд ли этим можно гордиться. Но я хочу убедить вас, что люблю Хелен и намерен сделать ее по-настоящему счастливой до конца ее жизни.

Он старался изо всех сил, но голос его звучал словно у викария, читающего проповедь. Хелен почувствовала себя униженной.

— Может, сменим тему?

Но Рейчел не собиралась сдаваться.

— У вас ведь дети, разве не так? Должно быть, вы ужасно по ним скучаете.

— Да, — сказал Мэтью, пытаясь понять, откуда полетит следующая отравленная стрела.

— В самом деле, потерять отца в таком юном возрасте — просто ужасно. Вы знаете, каким может быть психологический эффект…

Нил встал, перебив ее:

— Сыграем в пул, Мэтью? Я не мастак, но все лучше, чем сидеть здесь, как на допросе.

Хелен тронула его за руку:

— Отличная мысль. Пойди поиграй. Нам с Рейчел много есть о чем поговорить.

— Что, черт побери, ты делаешь? — прошипела Хелен Рейчел, когда Мэтью и Нил оказались вне пределов слышимости.

— Пытаюсь помочь тебе. Пусть думает, что хочет тебя, но твоя лучшая подруга должна вызвать у него отвращение.

— Ну, остановись. Он любит меня. В его присутствии я чувствую себя неотразимой.

— Он — старик, Хелен. Он находит неотразимым тот факт, что ты сохранила все свои зубы.

— Мы собираемся жить вместе, — сказала Хелен, правда не слишком убедительно, — так что привыкай.

— Как к факту, потому что он не намерен тебя оставить — во всяком случае, не раньше, чем найдет себе кого-то еще. Я все про него поняла. У него все повторяется как по нотам. Он — эстафетчик. Не рвет одних отношений, пока не найдет себе другую жертву. Он просто боится остаться один.

Рейчел делила всех мужчин, в том числе героев собственных недолговечных романов, на многочисленные категории, среди которых были:

Последовательные сторонники единобрачия;

Маменькины сынки;

Трусы, боящиеся принимать на себя обязательства;

Мужчины, похожие на актера Даррена Дэя (играл в фильме «Нечисть»);

Парни нетрадиционной ориентации (возможно, самая тошнотворная группа из всех);

Лентяи;

Ходоки «налево»;

Нормальные взрослые, уравновешенные мужчины (редко встречающийся вид);

Эстафетчики.

Женщины, к которым Рейчел относилась гораздо суровее, делились всего на три категории:

Мой тип (милые, верные, преданные, надежные);

Угонщицы чужих мужей;

Беззащитные кролики.

До сегодняшнего момента она причисляла Мэтью к категории женатых ходоков «налево», не имеющих желания уйти из семьи, потому что им слишком хорошо дома. Разумеется, Хелен она уже несколько лет назад перевела из категории «моего типа» в категорию «угонщиц».

— Я хочу попытаться зажить по-новому, — сказала Хелен, начиная напоминать заезженную пластинку.

— Ну, тогда эстафетную палочку тебе в руки. Говорю тебе, он будет с тобой до тех пор, пока не найдет какую-нибудь другую дуру, желающую его взять, — хмыкнула Рейчел.

— Пожалуйста, будь с ним мила, когда он вернется, — взмолилась Хелен.

Так что когда Мэтью и Нил вернулись после игры, Рейчел сделала попытку быть дружелюбной. В результате Мэтью заподозрил, уж не шизофреничка ли она.

— Он мне понравился, — сказал Нил Рейчел по дороге домой.

— Не вздумай с ним подружиться, — предупредила Рейчел.

Ничего, не зная о том, что ее муж стал объектом столь сильных страстей, Софи переделывала спальню, стараясь избавиться от всякого напоминания о муже. У соседнего дома стоял контейнер для мусора, который она забила его клюшками для гольфа, коробками с книгами, теннисными ракетками — словом, его вещами, за которыми, как она думала, он когда-нибудь непременно придет. Посмотрев в окно, она увидела, что в контейнере роются два студента, снимающие квартирку неподалеку, и впервые за день улыбнулась. Его одежду она отдала в благотворительную организацию; приятно будет как-нибудь увидеть кого-нибудь из местных бездомных в любимом свитере Мэтью от Армани!

Когда Сюзанна и Клодия вернулись после своего посещения нового дома Мэтью, Софи осталась верна обещанию, данному самой себе, и не стала задавать им никаких наводящих вопросов. Впрочем, за последнее время и так кое-что выяснилось, и теперь она знала следующее:

Хелен живет в цокольном этаже;

Это примерно в десяти минутах езды от их дома (правда, она не знала, в каком районе);

Там деревянный пол;

У Хелен длинные темные волосы;

Она очень хорошенькая.

Последнее Софи выяснила у Сюзанны, когда ее любопытство взяло над нею верх. Сюзанна попыталась смягчить удар, добавив: «Правда, до тебя ей далеко, мама», но было слишком поздно.

— Внешность не так важна, ты знаешь, — сказала Софи, не стараясь прозвучать хоть сколь либо убедительно.

Мысль о том, что Хелен хорошенькая, конечно, была неприятна Софи, хотя ей стало и в чем-то легче.

Если муж бросает тебя ради какой-то уродины, тогда действительно стоит впасть в депрессию. Если он предпочел тебе уродину, значит, он уже до такой степени тебя не любит, что ему все равно, на кого тебя променять. Значит, в его глазах ты выглядишь не лучше. Он готов до конца дней своих заниматься любовью в темноте, лишь бы не с тобой. Ну, а если муж предпочел тебе красотку, можно утешаться тем, что у него просто кризис среднего возраста — или, в случае с Мэтью, очередной кризис среднего возраста.