— Не всегда так, мои дорогие, — сказала Мадлен. — Ну, какие у вас планы на сегодня?

— Хорошо бы поехать в Лизье и посмотреть собор, который мы с Франсуазой еще не видели, — ответил Патрик.

— Это было бы чудесно, — поддержала его Франсуаза.

Не успела она договорить, как дождь забарабанил по оконным стеклам.

— Вот досада, — вскричала Франсуаза. — В дождь неохота вылезать из дома!

— Может быть, скоро перестанет, — успокоила ее Мадлен, убирая со стола.

В дверь постучали, вошел почтальон с сумкой, прикрытой плащом. Он принес несколько каталогов для Мадлен и две открытки для Франсуазы. Одна из них, написанная размашистым почерком Кароль, была из Шамони, Франсуаза прочитала ее вслух:

— «Погода великолепная, снег прекрасный, но слишком много народу. Очень сожалеем, что ты не с нами, целуем тебя и Мадлен».

В углу теснились подписи: папа, Жан-Марк, Даниэль, Кароль… Франсуаза взяла вторую открытку, склонилась над нею, наморщив лоб, и вдруг лицо ее просветлело.

— Вот так чудеса! — Ее голос чуть дрожал. — Знаешь, кто мне пишет? Александр Козлов, мой преподаватель из Института восточных языков!

— Ты дала ему здешний адрес? — спросила Мадлен.

— Нет. Он написал на парижскую квартиру, а консьержка переслала открытку сюда. Ну и чудак! Открытка написана по-русски. Я еще не слишком сильна в этом языке и не смогу прочитать ее без словаря. А словарь, как назло, я оставила дома!

Она задумчиво вертела в руках открытку. Мадлен хотела было напомнить о прогулке, но Франсуаза снова заговорила:

— Я разобрала несколько слов, но общий смысл мне не ясен. По-моему, это стихи. Может быть, даже Пушкин… Как ты думаешь, можно раздобыть в Довиле русско-французский словарь?

— Летом, может быть, и можно. Но сейчас вряд ли: почти все книжные магазины закрыты.

— А в Трувиле?

— Уж скорее в Онфлере.

— Поедем туда!

— Отлично! — сказал Патрик. — Мы думали, куда бы отправиться, вот вам и маршрут. А потом, если останется время, можем проехать до Лизье.

Мадлен согласилась. Она заметила, как внезапно изменилось настроение Франсуазы: только что девушка не хотела выходить под дождь, а теперь торопила с выездом.

Десять минут спустя Мадлен сидела за рулем. Франсуаза устроилась рядом с ней, Патрик — сзади. Сначала они безрезультатно объехали все книжные лавки в Трувиле. Потом взяли курс на Онфлер. Франсуаза нервничала:

— Подумать только, приходится ездить из города в город, чтобы найти русско-французский словарь! А ведь русский язык в наше время один из самых распространенных…

— Но, судя по всему, не в департаменте Кальвадос! — с мягкой иронией заметила Мадлен.

— Ты смеешься, Маду! А тебе тоже следовало бы изучать этот язык. Я тебя знаю, ты обязательно увлеклась бы им!

В книжном магазине в Онфлере Франсуаза наконец нашла словарь и предложила посидеть в бистро, пока она прочтет открытку. Девушка как будто не сомневалась, что послание Козлова интересует ее спутников не меньше, чем ее самое. Все трое расположились в кафе напротив церкви Святой Екатерины. Девушка предусмотрительно захватила бумагу и авторучку. Пока она трудилась над переводом, Патрик перелистывал свой путеводитель, а Мадлен курила и с грустью наблюдала, как дождь струится по стенам деревянной церкви. Наконец Франсуаза подняла голову.

— Готово! — Она с чувством прочитала: — «И скучно, и грустно, и некому руку пожать в минуту душевной невзгоды». Правда, красиво? Только это не Пушкин, как я сначала подумала, а Лермонтов. Козлов указал автора. Я постараюсь ответить ему по-русски! Но конечно, что-нибудь совсем простое!

Она начертала на листке бумаги странные буквы, проверила по словарю орфографию, несколько раз перечеркнула написанное и наконец удовлетворилась двумя короткими фразами. Мадлен удивило значение, которое придавала племянница этой открытке и своему ответу на нее. Что ж, у молоденьких девушек бывают причуды!..

— Что ты ему написала? — спросила она.

— Да ничего особенного: «Я все поняла. Благодарю Вас». И подпись.

Вместе со словарем Франсуаза купила в книжном магазине открытку с видом Онфлера. Она старательно переписала на нее свои две фразы, указала адрес Института восточных языков и добавила: «Просьба переслать по домашнему адресу». Когда она наконец наклеила марку и бросила открытку в почтовый ящик, она словно спустилась с облаков на землю и спросила самым естественным тоном:

— Куда мы теперь направимся?

Они осмотрели старые кварталы города, побродили по залам Музея Будена и Музея народного искусства, потом вернулись в Старый Док, окаймленный узкими высокими домами с тонким шифером на крышах и кое-где на фасадах. Позавтракали в маленьком ресторанчике недалеко от Старого Штаба. Рыба оказалась превосходной, но обслуживали их так медленно, что даже Патрик проявил нетерпение:

— Если мы хотим поспеть в Лизье до сумерек, нам пора трогаться!..

До Лизье они добрались к четырем часам.

Домой Мадлен возвращалась, сытая по горло туристскими радостями, но Патрик и Франсуаза сияли: они видели как раз то, что следовало посмотреть, а значит, провели день с пользой. И даже не проголодались. После холодного ужина все уселись у камина, Мадлен развела огонь, поставила «Реквием» Моцарта и взялась за свое вышиванье. Слушать музыку, перебирая пальцами разноцветные нитки, было для нее высшим наслаждением в зимние вечера. Франсуаза как будто тоже наслаждалась величественными звуками оркестра и хора. Однако минут через пять Патрик стал выказывать признаки утомления. Его глаза начали слипаться. Когда «Реквием» кончился, он объявил:

— Я что-то устал. Если позволите, я пойду лягу и почитаю.

Вскоре ушла и Франсуаза. Мадлен слышала, как они возились наверху, каждый в своей комнате. Потом все в доме стихло. Дождь струился по черным окнам. По временам порыв ветра прибивал пламя в камине. Последний стежок, и лепесток в правом углу вышивки закончен. Мадлен подошла к негру и завела его, словно повинуясь долгу гуманности хоть раз в день дарить жизнь этому человечку. Она посмотрела, как он поднес к губам трубку и сдержанно закивал. Парик съехал на сторону, круглые глаза светились довольством и благодарностью к хозяйке.

Жан-Марк оторвал взгляд от лекций, отпечатанных на ротапринте, и прислушался к шагам Кароль. Постучав, она вошла и сказала слегка раздосадованным тоном:

— Я просто вне себя! Филипп только что звонил из Брюсселя и сообщил, что задерживается и вернется завтра часам к двенадцати дня. А у нас билеты на сегодняшний концерт Владимира Вилленштейна. Я так ждала этого вечера! Составишь мне компанию?

Застигнутый врасплох, Жан-Марк поколебался мгновение: он дал себе слово заниматься до двух часов ночи, чтобы поразить Дидье на следующем семинаре. Однако соблазн был слишком велик. Владимир Вилленштейн редко гастролировал во Франции. А кто еще так исполнял великих романтиков! К тому же в программе был его коронный номер — Вторая соната Шопена.