— В самом деле? Пчелы поразительные создания, мне это известно. Они всегда меня интересовали.

— Правда?

— О да. Я хотела бы побольше узнать о них.

— Они стоят того. — Над его головой пролетела пчела, и он засмеялся. — Знает ведь, о ком я говорю.

— Неужели знает?

— Старый лентяй.

— О, так это трутень?

— Да. Ничего не делает, в то время как работники трудятся, собирая нектар, а матка откладывает яйца. Но придет и его черед, когда у матки начнется брачный полет.

— Вы всегда любили пчел?

— Не только пчел, но и всех живых существ, мисс Кэролайн. Ульи у меня были и до того, как я приехал сюда, правда, не так много. Это чудесные маленькие создания. Умные, работящие. Всегда знаешь, чего от них можно ожидать.

— Это великое дело… знать, чего можно от кого-то ожидать. Цветы у вас тоже замечательные. У вас к ним особый подход, говорят, как и к пчелам.

— Да, я люблю цветы… люблю все, что растет. А там у меня живет птичка. — Он кивнул головой в сторону домика. — Она сломала крыло. Не думаю, что удастся полностью се вылечить, но немного лучше ей, наверно, станет.

— В сад вышла кошка, замяукала и стала тереться о его ноги.

— Есть у вас и другие животные? — спросила я.

— Да, старый Лайонхарт[4], породы Джек Расселл. Очень хороший пес. Он и кот Тигр живут здесь постоянно.

— Ну и пчелы, конечно.

— О да, и пчелы. Другие же приходят и уходят. Эта птичка… она пробудет у меня еще некоторое время, но жизнь в доме не для птиц.

— Как она, наверно, грустит, что стала калекой, особенно, если помнит то время, когда жила на свободе. Как вы думаете, у птиц есть память?

— Я думаю, мисс Кэролайн, что Господь Бог наделил все живые существа такими же способностями, как и нас. — Он поколебался, потом продолжил: — Не хотите ли зайти на минутку? Вы могли бы посмотреть на птичку.

Я с радостью согласилась.

Нам навстречу выбежала собака. Казалось, она довольно агрессивно настроена.

— Все в порядке, Лайон. Это друг, — сказал Джеми.

Собака остановилась и бросила на меня подозрительный взгляд. Джеми наклонился и погладил ее. Собака посмотрела на него с рабской преданностью.

Это счастливый человек, подумала я.

Джеми показал мне птичку со сломанным крылом. Он любовно держал ее, и я увидела, что в его ласковых руках птичка сразу успокоилась.

В домике Джеми была маленькая гостиная, очень уютная и безукоризненно чистая. Мы сидели там, разговаривая о пчелах. Джеми сказал, что, если я захочу, он как-нибудь, в хорошую погоду, поведет меня к ульям и представит пчелам.

— Сначала нужно будет вас охранять. Случается и им ошибаться. Они могут подумать, что вы пришли, чтобы разрушить ульи.

Беседа с Джеми была для меня в своем роде так же интересна, как и разговоры с Яго Лэндовером. Он рассказал, что начал с одного роя и постепенно довел их количество до десяти.

— Видите ли, мисс Кэролайн, их понимать нужно. Уважать их чувства. Они знают, что в случае сильной жары или холода, я защищу их. В интересах пчеловода создавать для них наилучшие условия для постройки сотов и выведения потомства. О, я многому научился. Были и неудачные попытки и ошибки. Сейчас, как мне кажется, у меня самое благоустроенное пчеловодство во всем Корнуолле.

Я уверена, что это так.

Моим пчелам ничто не угрожает — они полагаются на меня, а я на них. Они знают, что о них позаботятся, когда плохая погода помешает им добывать себе пищу. Как-нибудь я покажу, вам, как я их подкармливаю сахарным сиропом из бутылок с широким горлышком. Но это только с наступлением холодов. В обычное время у них не должно быть слишком много влаги. Когда я кипячу сахар, то добавляю туда немного уксуса — это препятствует кристаллизации. Ах, я, должно быть, надоел вам, мисс Кэролайн. Начав говорить о пчелах, я уже не могу остановиться.

— Мне все это очень интересно. Как вы думаете, когда я смогу посмотреть на ульи?

— Сегодня же вечером поговорю с пчелами. Расскажу им, что вы им симпатизируете… Они поймут. Но заметьте, они и сами скоро все это выяснят.

Я подумала, что Джеми, пожалуй, чрезмерно дает волю своему воображению, но он меня интересовал, и я стала навещать его, когда проходила мимо. Иногда заходила в дом, иногда мы разговаривали в саду.

Кузина Мэри относилась к этому одобрительно.

— Далеко не всякому придет в голову проявить к нему интерес. Он хороший человек. Я называю его нашим шотландским святым Франциском. Это ведь тот, который постоянно заботился о животных, верно? Я полагаю, ты знаешь о нем? Ну конечно, знаешь.

Я чувствовала, что у меня теперь трое настоящих друзей — кузина Мэри, Яго Лэндовер и Джеми Макджилл, и жизнь в Корнуолле стала для меня особенно приятной. Мне просто не верилось, что еще совсем недавно я со страхом думала о поездке туда.

Кузина Мэри рассказывала мне о тех временах, когда мой отец и.тетя Имоджин приезжали в Трессидор Мэнор на летние каникулы.

— Братья не очень-то между собой ладили, — говорила она, — я имею в виду моего отца и твоего дедушку. Папа часто говорил, смеясь: «Он думает, что Трессидор достанется его сыну, однако его ожидает немалое разочарование».

— Я знаю, как папа отнесся к этому, — сказала я.

— Да. Я никогда не отдам Трессидор. Он мой… до самой смерти.

Я спросила у кузины Мэри, какого она мнения о Лэндоверах. Неужели им действительно придется продать поместье?

— Такие слухи ходят, — ответила она. — Давно уже ходят. Старика это сломит — ведь виноват во всем никто иной, как он. У них в роду и раньше бывали игроки, но до полного развала довел именно Джонас. Если бы Поль родился немного раньше, ему, может быть, и удалось бы приостановить разрушительный процесс. Я слышала, что он обладает хваткой, в самом деле беспокоится о поместье и, возможно, сумел бы привести его в порядок. Беда не только в долгах старого Джонаса, но и в необходимости срочного ремонта дома. Какое безумие не заниматься этим вовремя!

— Яго, по-моему, очень расстроен.

— Не мудрено. Но это ничто по сравнению с тем, что должен испытывать его брат. Яго еще достаточно молод и может оправиться.

— Значит, Поль намного старше?

— Поль — мужчина.

— Яго почти семнадцать.

— Совсем еще мальчик, по сути. Но они сами навлекли на себя беду. Если бы это случилось по Божьей воле, как говорится, они вызывали бы большее сочувствие.

— А я думаю, что люди больше страдают, когда несчастье происходит по их собственной вине.