находками, как вдруг раздался звук, заставивший меня похолодеть: внизу, на первом этаже, кто-то ходил.

Я поскорей скатал пиджак и юбку в узел и рванулся к дверям. Да, внизу, прямо подо мной, кто-то двигался. Вот скрипнул паркет. Вот выдвинули ящик. А это шорох бумаги. Я пробрался на балкон и, перегнувшись через перила, заглянул вниз.

Цезарь Миллз стоял внизу у письменного стола в дальнем от окна конце комнаты. Сигарета во рту и утомленно-бесстрастное выражение лица. Одет он был в синий куппенхаймеровский[6] легкий пиджак, на голове – широкополая шляпа с пестрым бантом. Как правильно выразился Олаф Крюгер, одет как на миллион баксов.

Я неслышно вернулся в спальню, открыл ящик туалетного столика, взял фотографию и сунул ее в узел с одеждой Даны. Потом приоткрыл окно спальни и тихо проскользнул на веранду.

Должно быть, мальчик явился за фотографией Аниты. Значит, надо было позаботиться, чтобы она ему не досталась.

4

Я ехал по дороге, которая извивалась вдоль пляжа и вела к Уилтшир-авеню, как вдруг заметил машину Эда Бенни. Яркий, как попугай, «форд»-кабриолет красовался на парковке напротив киосков, где торгуют всем подряд, от минералки до морепродуктов. Тут всегда по вечерам толкутся парочки, прежде чем отправиться развлекаться на пляж.

Я подъехал и взял парковочный талон у служившего там старика. Руки у него так тряслись, что я оставил ему сдачу. Теперь нужно было найти Бенни, – разумеется, у этих киосков.

Он тут же нашелся. Бенни был погружен в разговор с какой-то худенькой брюнеткой: злющие большие глаза и смех, словно хлопает ржавая калитка. Она стояла по одну сторону стойки молочного бара, а Бенни сидел по другую, но это не делало ее положение безопасным.

На девице был белый комбинезон, облегавший ее фигуру не хуже второй кожи. Она перегнулась через стойку так, чтобы Бенни мог получше разглядеть ее декольте в форме буквы «V». Поскольку ему это зрелище явно нравилось, я тоже запустил туда глаза.

Брюнетка осмотрела меня с ног до головы, потом выпрямилась, тряхнула головой и, высоко задрав нос, отправилась восвояси. А Бенни обратил ко мне разъяренную физиономию.

– Так и знал, – сказал он. – Ты всегда являешься не вовремя. Брат, тебе никогда не говорили: не подваливай к мужчине, который нежно воркует с девушкой?

– А вы, значит, ворковали? А мне-то показалось, что ты уронил доллар ей в декольте и как раз собирался его там поискать.

– Это все потому, что тебя никто не воспитывал, – сочувственно сообщил Бенни. – А я делал комплименты ее уму.

– Значит, ум у нее в лифчике? Отлично! Слушай, а можно тебе напомнить, что ты на работе?

– О господи! – Бенни аж раскраснелся. – А чем же, по-твоему, я занимался? Ты же мне поручил обследовать каждый метр от дома Даны до места убийства. Так я это и делаю!

– Что, Дана гуляла по сиськам этой телки?

– Слушай, хватит, а? Не доводи меня.

– Ладно. Скажи, ты куда-нибудь ездил?

Бенни отыскал взглядом брюнетку и подмигнул ей. Она ответила тем же.

– Ездил, – ответил он. – Пошли, в машине поговорим.

Я встал, чтобы идти, но тут он сказал:

– Эй, погоди-ка секунду. Мне надо договориться о свидании с этой кисой. Она хочет, чтобы я изучил ее версиськи. Ты иди, я догоню.

Я зашагал к машине, сел в нее, закурил и стал ждать.

Наконец Бенни прибежал и плюхнулся рядом, радостно потирая руки.

– Киса что надо! – объявил он радостно. – Воздушная, как пушинка!

Я разозлился:

– Послушайте, мистер Казанова, не пора делом заняться? Что ты накопал?

– Короче, я не нашел никого, кто видел Дану вчера ночью, – ответил Бенни и, наклонившись, ткнул меня пальцем в грудь. – Зато я нашел двоих, кто видел Аниту!

– Аниту?

– Да. Во-первых, таксист, который довез ее до дюн. Узнал по ярко-красному вечернему платью. Он остановился у светофора и хорошенько ее разглядел. А заинтересовала она его, поскольку явно не хотела, чтобы он узнал ее в будущем. Таксист подумал: лесбиянка. Попросила высадить в пустынном месте и не захотела, чтоб он ее ждал.

– Когда это было, Эд?

– Сразу после полуночи.

– Так. А кроме таксиста, кто ее видел?

– Рыбак. Он как раз возвращался – ставил ловушки для лобстеров – и увидел женщину, которая гуляла по дюнам одна. Он был далеко, разглядеть как следует не смог, но в ту ночь светила луна, и он видел, что она в вечернем платье.

Я вышвырнул сигарету в окно машины.

– Видимо, Анита была на этом месте, когда застрелили Дану, – сказал я, поправляя волосы. – Теперь понятно, почему она решила лечь на дно.

Бенни, похоже, был озабочен другим:

– Но почему я нигде не нашел следов Даны? Я всех таксистов опросил, кто был рядом с ее домом. Никто не видел.

Я повернулся к заднему сиденью, сгреб пиджак и юбку Даны и швырнул на колени Бенни.

– Вот что нашел, – сказал я.

Его красная физиономия побледнела до цвета слабого чая. Он глядел на меня, вцепившись в эти шмотки, и глаза у него были как блюдца.

– Ну ни хрена себе, Вик!

– Ага. Вещи висели в шкафу у Джорджа Барклая.

И я рассказал ему все, что мне удалось узнать про Миллза и про дом на Бичвуд-авеню. Потом показал ему фотографию Аниты.

Бенни был так потрясен найденной одеждой Даны в шкафу у Барклая, что даже не сострил, увидев это фото.

– Значит, это Барклай, – заключил он. – И вот отчего я не мог выйти на след Даны. Получается так: он застрелил ее у себя дома, раздел и отвез тело на своей машине в дюны? Ты как думаешь, Вик?

– Не знаю, Эд. Я уже перестал пытаться делать выводы. Как только я прихожу к какому-то заключению, тут же появляется что-то новое и заключение летит к чертям. Короче, если хочешь раскрыть это убийство, надо собрать все до малейших деталей, все, до чего можно добраться. И не следовать за готовой версией. А вот когда уже нечего будет искать – и только тогда, – будем смотреть, что получается. Ладно, я поехал. Надо задать взбучку Лидбеттеру. А ты поедешь со мной.

И я стал выруливать с парковки: выезд там был очень узкий.

– А после Лидбеттера нам лучше вернуться в офис. Набрали, видишь, кучу барахла, теперь надо его спрятать, а то непонятно, что с ним делать дальше…

– Слушай, – прервал меня Бенни, – а зачем Миллз ошивался у Барклая?

– Понятия не имею. Но слава богу, что я забрался туда первым. Он бы эту фотографию точно забрал. Знаешь, Эд, что я тебе поручу? Съездить в Сан-Франциско и разузнать там