— Может, еще чего-нибудь, ваше благородие?

— Нет, — покачал головой пристав, — ты вот лучше скажи, не появлялись ли в ваших местах калики перехожие — монах да монашка?

— Нет, господа, — с готовностью припоминая, сказал трактирщик, — монахов я бы точно приметил.

— А офицера с молодой барышней не примечал?

— И таких сегодня не бывало, — развел руками Демьян. — А что — больно опасные персоны?

Червоный напрягся, вслушиваясь в их разговор.

— Не опасные — успаси кого Боже, сразу по ним стрелять, — предостерег трактирщика пристав, — а вот важные — даже очень. Ежели появятся — сообщи немедленно! За них деньги могут быть плочены.

— Непременно! — закивал головою трактирщик. — Можете на меня рассчитывать, ваше высокоблагородие!

Полицейские с усмешкой переглянулись и пошли прочь. Червоный бросился вслед за ними.

— Эй, господа хорошие! — остановил их у самых дверей. — Вот вы тут про монахов говорили. Я знаю, где они.

Пристав с помощником разом замерли и уставились на него.

— А не шутишь, бродяга? — грозно спросил Червоного урядник.

— Деньгами не шутят, — кивнул тот. — Вы ведь за это деньги платите?

— Не беспокойся, — подтвердил пристав, — без награды не останешься. Говори!

— Хорошо бы деньги вперед, — засомневался Червоный.

— Ты что — государевой службе не веришь? — пристав кивнул помощнику. — Бери-ка его, сейчас мы быстро разберемся, кто и где прячется.

Полицейские легко скрутили Червоного и вывели на улицу.

— Торговаться с нами вздумал, цыганское отродье?! — кричал пристав, избивая Червоного, пока помощник накрепко держал его.

— Ой! Больно! — стонал Червоный и, наконец, не выдержал. — В таборе они, монахи эти. Только не монахи они, а господа переодетые.

— А где, говоришь, твой табор? — пристав склонился к самому лицу цыгана.

— Да здесь недалеко, за рекой, возле леса, — пробормотал Червоный, облизывая кровь с разбитых губ.

— Совсем другое дело! — похвалил Червоного пристав. — Молодец, что признался, — поэтому мы тебя не повесим, а просто посадим в тюрьму.

— Беги, брат! — из-за угла трактира на полицейских набросился Одноглазый — высокий и крепкий, он с силой сбил с ног того, кто держал Червоного, — помощник пристава разжал руки, и Червоный быстро пополз в сторону, потом приподнялся и побежал. Одноглазый успел еще отбросить от себя самого пристава и тоже бросился наутек — в другую сторону, чтобы запутать погоню.

— Чего развалился?! — благим матом заорал на упавшего помощника пристав. — Вставай — уйдет, сволочь! Предупредит своих! Нам же голову снимут! Стреляй!!!

Последнее, что, убегая, слышал Одноглазый, был свист пролетевших мимо пуль и сдавленный крик брата в стороне…

— Что случилось? — воскликнул Александр, когда Рада откинула полог отведенной для них с Ольгой кибитки — вид у нее был встревоженный и печальный.

— Барон тебя зовет, — хмуро сказала Рада, — мы должны уехать отсюда. Идемте со мной.

Александр разбудил Ольгу, уснувшую у него на груди, и помог ей спуститься. Ольга ничего не понимала — измученная тяжелой дорогой и безрезультатными попытками вернуть расположение и любовь Александра, она уснула, прижавшись к нему, едва только Рада отвела их в одну из кибиток.

— Что? Что это? — растерянно спрашивала она, пока Александр, взяв ее за руку, точно маленькую, вел за собой.

— Еще не знаю, — шепотом говорил он. — Наберись терпения, сейчас мы все узнаем.

У костра царило беспокойное оживление — Александр видел, что цыгане спешно собирают свой скарб и запрягают лошадей. Когда Рада подвела их к барону, Александр узнал в цыгане, стоявшем рядом с ним, Одноглазого — того, что посылали в город продать браслет.

— Скажи ему, — велел барон Одноглазому.

— Ищут вас, — пряча глаза, прошептал Одноглазый. — Я только что видел полицейских, которые идут по вашему следу.

— Но кто может знать, что мы здесь? — удивился Александр.

— Прости, барин, — виновато сказал Одноглазый. — Мой брат выдал вас. Он награду получить хотел.

— И что — получил? — с вызовом спросила Ольга.

— Кажется, городовой подстрелил его. Я слышал выстрелы и крик, и не знаю, жив он или нет. Но вам надо бежать.

— Да и нам пора, — кивнул барон. — Думаю, полиция скоро будет здесь, а нам ссориться с ней ни к чему. Мы и так засиделись.

— А как же Седой? — воскликнула Рада. — Кто отомстит за моего брата? Неужели мы напрасно столько времени ждали?

— Твоего брата тоже убили? — участливо спросил Александр.

— Да! — кивнула Рада. — И виновный не был наказан. Он слишком большой здесь человек, у него все куплено. И нет на него управы.

— Когда все закончится, — пообещал Александр, — я помогу тебе — я велю найти и арестовать убийцу твоего брата.

— Велю? — усмехнулся барон. — Ох, и натемнил ты тут, барин! Чувствую — поторопиться нам надо — как бы не попали мы между очень больших жерновов.

— За обещание — спасибо, — поддержала его Рада, — да только тебе самому, барин, помощь нужна.

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — сказал Александр.

* * *

— Идиоты! — закричал Бенкендорф, распекая с повинным видом стоявших перед ним полицейских. — Да как смели?! Кто вам велел?

— Мы как лучше хотели, ваше сиятельство, — пробормотал пристав, переминаясь с ноги на ногу. — Решили сразу и допросить, чтобы преступники не сбежали.

— Лучше? — от негодования Бенкендорф зашелся кашлем и, с трудом подавив приступ, снова принялся распекать их. — Упаси вас Бог хотя бы на милю приблизиться к этим преступникам! Если даже волос с их головы упадет — сгною на каторге, повешу! Сам лично удавлю!

— Да мы… — попытался было возразить пристав и замер под уничтожающим взглядом Бенкендорфа.

— Молчать! Слушать меня, — Бенкендорф перевел дух. — Приказ такой — в дело не соваться, ждать моих особых распоряжений. Где этот табор?

— Да они, поди, уже уехали, — растерялся пристав, переглянувшись с помощником. — Ушел один черт цыганский.

— Упустили? — побагровел Бенкендорф.

— Может, еще и нет, ваше сиятельство, — подал голос помощник, — табор-то большой, пока туда-сюда. Глядишь, и успеем еще.

— Хорошо, — кивнул Бенкендорф, — покажете дорогу. Только живо, живо, бегом! И так уже наворотили дел.

Бенкендорф решительно направился из участка на улицу. Участковый пристав с помощником бросились врассыпную, уступая ему дорогу, а потом, на ходу напяливая шапки, кинулись следом.