Одно из самых ужасных нападений произошло в 1566 году, когда на Фуншал налетел свирепый французский капитан Бертран де Монлюк (Bertrand de Montluc) во главе отряда из восьмисот солдат. Налетчики бесчинствовали 16 дней, грабили, насиловали, потрошили церкви и храмы. А ведь, казалось бы, капитан происходил из очень знатной семьи, был сыном маршала Франции и знаменитого мемуариста Блэза де Монлюка, предка Талейрана. Монлюк-младший изображал из себя защитника святой веры. Но, видно, приучившись беспощадно истреблять «неправильных» христиан – гугенотов – у себя на родине, легко перешел к убийству и грабежу и католиков тоже под тем предлогом, что были они гражданами враждебной на тот момент Португалии. Не щадили никого: ни женщин, ни священников. Монахини-клариссинки вынуждены были спрятаться от убийц в глубине острова, в разломе, получившем название «Убежище сестер», «Curral das Freiras», или «Долина монахинь». (Один из главных туристических объектов сегодняшней Мадейры.)

Воинство капитана перебило 200 мирных жителей, сожгло десятки кинт, уничтожило много сельхозугодий. Разграбили главные церкви и монастыри. Но Бог Монлюка покарал: он был тяжело ранен и умер тут же, в Фуншале.

Но и на этом злоключения монахинь Санта-Клары не кончились, хотя в XIX и XX веках гонения на них были не столь кровавыми.

Дважды изгоняли их из обители и дважды в нее возвращали.

Первый раз это случилось в результате гражданской войны первой половины XIX века, в 1834 году, когда пришедшие к власти в Лиссабоне либералы объявили войну церковным орденам. Некоторое время спустя страсти улеглись и монахинь потихоньку вернули в конвент. Правда, последняя «бедная кларисса» умерла в 1890 году, но вскоре в здании церкви и монастыря появились новые обитательницы – родственный клариссинкам монашеский орден (Franciscanas Missionárias de Maria). После республиканской революции 1910 года и этих бедных монахинь ждало изгнание. И только набожный диктатор Салазар в конце концов вернул Санту-Клару католической церкви.

Как птица Феникс, конвент раз за разом возрождался из пепла. Но вот пришли новые времена, и без всяких гонений, просто под давлением новых реалий ХХI столетия, монастырь потихоньку умирает. Осталось 20 старушек, старательно поддерживающих чистоту и порядок. Новых послушниц практически не бывает – никто больше не хочет посвящать свою жизнь христианской любви.

В центре конвента – уютный садик. Розы, лилии, другие цветы. Трогательные бутылочки висят на нешпере – защищают дерево от паразитов. Целое событие теперь – увидеть воочию монашенку. Мне это удавалось пару раз…

Правда, в изумительной красоты внутренней церкви конвента идут службы. Но все же он все больше превращается в музей. И кстати, с 1943 года конвент официально значится памятником португальской истории.

Узкий и крутой спуск ведет вниз от церкви Святой Клары к Мавританской улице, к Муниципальному музею и к еще одной старинной, очень интересной церкви – São-Pedro, Святого Петра, говоря по-русски. Стены там покрыты абсолютно изумительной голубой керамической плиткой – азулежуш – просто загляденье!

Кстати, я обнаружил удивительную вещь: многие местные жители, даже с высшим образованием, прожили жизнь в уверенности, что это слово – azulejos – происходит от корня azul – синий. Но и то сказать: действительно ведь классический, наиболее распространенный вариант плитки – именно синего цвета! Между тем в основе слова – арабский корень: родственное слово «зулейдж» по-арабски означает «полированный для декоративного применения камень».

Но каково совпадение. В давние времена цвет плитки мог быть самым разнообразным (пример тому – золотисто-коричневая керамика на куполе Санта-Клары). В эпоху Ренессанса и тесных сахарных связей с голландцами португальские мастера подпали под их влияние, а именно там, в Нидерландах, существовала мода на синий глазурованный кафель… Слово же «азул», azul, то есть синий, тоже происходит от арабско-персидского корня, но от другого. От него и наша лазурь пошла…

Еще две величественные церкви, которых нельзя не упомянуть, – это, разумеется, главный собор всего архипелага – Sй, построенный в самом начале XVI века (Sé означает, что собор кафедральный). У собора обманчиво аскетичный, какой-то даже протестантский, а не католический фасад, мощные готические двери, а внутри – знаменитый резной потолок. Он покрыт деревом, но не простым, а редким кедром, украшен золотом и слоновой костью.

Для контраста с внушительных размеров собором в Фуншале есть церковь, считающаяся чуть ли не самой маленькой в мире. Она называется Capela das Almas Pobres и находится совсем рядом со все тем же удивительным пятачком Калсаду-ду-Пику. Прямо под скалой, вернее даже вжавшаяся прямо в скалу, на которой стоит музей Universo de Memórias и его славное кафе. Сидя там, на террасе, надо сильно-сильно вытянуть шею, чтобы разглядеть внизу церквушку. В ней очень простой, аскетичный деревянный алтарь, но что-то в нем есть такое, подлинное, не пытающееся приукрасить себя пышным золотом…

По моим наблюдениям, местная интеллигенция если вообще хоть когда-нибудь ходит в церковь, то предпочитает Igreja de São João Evangelista, церковь Апостола Иоанна Евангелиста по-нашему. Это так называемая церковь Коллегиума иезуитов. Она действительно когда-то принадлежала этому суровому ордену, который в те времена был второй, негласной властью на острове. А может быть, и первой. Но за это и поплатился…

Португальцы сами пригласили иезуитов на Мадейру под впечатлением от налета Монлюка на остров и предполагая, что далеко не всякий пират решится связываться с могущественным орденом. Эти надежды отчасти оправдались, но лекарство оказалось со временем опаснее болезни. Король обеспокоился чрезмерным влиянием иезуитов и в 1786 году выгнал их и с Мадейры, и из континентальной части страны. Назад их уже не пустили. В здании самого Коллегиума теперь разместился университет Мадейры, есть там также и неофициальный, но очень интересный музей. Студенты подрабатывают: водят по зданию экскурсии.

Церковь же продолжает функционировать самостоятельно, подчиняясь фуншальскому епископату. Внутри есть ощущение красивой, элегантной торжественности. Она и внешне хороша, гордо возвышающаяся над Муниципальной площадью – официальным центром города.

Но для многих фуншальцев, да и для туристов, настоящий центр в другом месте, неподалеку, – там, где расположился главный рынок острова.

Пройдя улицу Санта-Мария до конца, вы выходите к берегу обмелевшей реки-ручья Sao-Jorge и к памятнику великим труженикам мадерьянского прошлого – быкам. Два великолепных каменных экземпляра с огромными рогами тянут бочонок вина (мадеры, надо думать) и удобно рассевшегося на бочонке крестьянина в традиционной вязаной шапочке с помпончиком.

Место для памятника выбрано не случайно – он стоит рядом с рынком Mercado dos Lavradores. Это самое слово – Лаврадореш – происходит от того же латинского корня, что и название Лейбористской партии, но в данном контексте означает сельских тружеников, фермеров, или, проще говоря, крестьян. Правда, установить, сколько там торгует настоящих крестьян, а сколько перепродающих товар посредников – невозможно. Подозреваю, что в большинстве случаев произошло разделение труда: одни растят, другие стоят целый день у лотка, зазывая туристов, толпами бродящих по рынку с камерами и фотоаппаратами в руках.