А что сейчас? Они оказались в сауне, вдвоем, вдали от всех. Она без всякого стеснения разделась в его присутствии, стоя к нему спиной, обмоталась простыней и, кокетливо улыбнувшись, отправилась в парилку. Взгляд знойный, зовущий… Но, может, у нее и в мыслях нет отдаться ему? Может, она и сейчас намерена крутить динамо?

Но ведь он уже не мальчик, чтобы его можно было водить за нос. Ему восемнадцать, за плечами у него два года зоны… И это будет унижением, если Лешка и сегодня оставит его без горячего.

Раздевшись, Кирилл решительно последовал за ней в парную. Лешка уже лежала на верхнем полке, подстелив под живот простыню. Задние полусферы на виду, передние прикрыты согнутыми в локтях руками.

– С тобой все в порядке? – глянув на него, спросила она.

– Э-э… Да…

– А глаза чего горят?.. О! С тобой все ясно.

– И что, если ясно?

Лешка села и, обласкав Кирилла затуманенным взглядом, взяла за руку, притянула его ладонь к своей груди.

– Это силикон, – закрывая глаза, сказала она. – Но не для Носа. Все для тебя… Иди ко мне!

Лешка легла на спину, ногами обвив его спину. И когда он принял ее приглашение, жарко прошептала:

– Только не думай, что это благодарность. Я сама этого хочу…

Теперь Кирилл точно знал, что не зря провел в неволе целых два года.

Место за первым столом пустовало. Заканчивался уже второй урок, а Кирилл все не появлялся. Не было и Кости.

Инга дождалась перемены, позвонила Солодкову, но его телефон не отвечал. Это ей очень не нравилось.

Зря она сегодня утром нахамила Кириллу. Так обрадовалась ему, что по своему обыкновению нагрубила… Надо было видеть, какими глазами он посмотрел на нее, когда она назвала его уголовником. Не было в них угрозы и ненависти, но ощущение у нее возникло такое, будто она заглянула в бездонную трещину в ледяном панцире Арктики. Таким холодом повеяло, что по спине побежали мурашки…

Инга извинилась, Кирилл вроде бы ее простил, но в школу не пришел. И, возможно, никогда уже не придет. Потому что ему не хочется ходить с ярлыком уголовника. Он может перейти в другую школу или вообще распрощаться с учебой. Инга очень жалела, что повела себя с ним так гадко, если не сказать подло. Она ударила его ниже пояса, нанесла удар, который он вынести не смог…

Но еще она переживала за Костю.

Кирилл не стал спрашивать, откуда Инга узнала о его преступном прошлом, и оправдываться не стал. Он принял извинения и ушел, не опустив головы. Но, возможно, он ничего не спрашивал, потому что знал, откуда поступила информация о нем. Возможно, он подкараулил Костю на пути к дому, чтобы свести с ним счеты…

После третьего урока Инга снова позвонила Косте, но его телефон по-прежнему не отвечал. Не отозвался он и после шестого урока. Тогда Инга отправилась домой, но не к нему, а к Кириллу.

Да, она не должна идти к нему. Ведь у нее и гордость есть, и характер. Но кто провинился перед Кириллом, как не она? К тому же она переживает не только за него, но и за Костю. У нее был повод побывать в гостях у него, и она не упустит свой шанс.

Она знала его адрес, правильно определила подъезд, этаж, где находилась его квартира. Второй этаж. Но Кирилл нагнал ее на первом.

– Ты куда? – не здороваясь, обескураживающе сухо спросил он.

– К тебе, – оторопело ответила она.

– Зачем?

Взгляд не холодный, но и не теплый. И на губах мертвый штиль – даже жалкого подобия улыбки нет.

– Мог бы и повежливей, – смутилась она.

– Откуда знаешь мой адрес? – с подозрением спросил он.

– В школе узнала…

– Зачем?

– Затем, что я здесь… Где Костя?

– Какой Костя?

– Солодков.

– Спроси что-нибудь полегче.

– Что ты с ним сделал?

– Я мог с ним что-то сделать? – удивился он.

– А разве нет… Или ты ничего не знаешь?

– Что я должен знать?

– Э-э, ничего, – замялась Инга.

Похоже, Кирилл даже не догадывается, какую свинью подложил ему Костя и она сама с ним на пару. Тогда лучше ничего ему не говорить…

– Откуда ты знаешь мой адрес? – снова с еще большим подозрением спросил Кирилл.

– Говорю же, в школе узнала.

– Из моего личного дела?

– Нет, – слишком поспешно ответила она.

– И что ты еще узнала? Хотя можешь не напрягаться, я уже понял, откуда уши растут… А Вика сказала мне, что это Антон про меня накопал. А это ты, значит…

– Антон!

– Да, но переживаешь ты за Костю… Ты не бойся, убивать я тебя не собираюсь. И его, кстати, тоже. Вы можете думать обо мне все, что хотите, но я обычный человек и глупостями не занимаюсь.

– Э-э, а никто ничего и не думает. Никто ничего не знает, только мы с Костей, и все…

– И Вика тоже.

– И что она?

– Ничего. Она меня понимает, – не очень уверенно сказал он.

– И я тебя понимаю… Ты же не наркоман.

– Нет. И никогда не был. Но только не думай, что я оправдываюсь. Костю я твоего не трогал. Так что, если ты пришла из-за него, можешь идти домой.

– Ты меня прогоняешь?

– Как хочешь, так и думай. Знаю, ты будешь злиться, строить козни. Но мне все равно. Я уже нашел другую школу…

– Какую?

– Не скажу. Потому что не доверяю тебе. Язык у тебя длинный и без костей.

– Хорошего же ты мнения обо мне, – расстроилась Инга.

Она никогда не обладала этим парнем, но тем не менее чувствовала, что теряет его. Причем навсегда. А она не хотела оставаться без него.

– Знаешь, мне кажется, ты хорошая девчонка, – смягчившись, сказал он. – Но я уверен, что нам лучше держаться друг от друга подальше.

Инге стало обидно до слез. Ей бы сдержаться, но обида уже схватила за горло, давит на голосовые связки.

– Ну и пошел, понял!

– Ухожу, – ничуть не изменившись в лице, сказал он и повернулся к ней спиной.

Инга выходила из подъезда, плотно сжимая губы. Слезы стоят в глазах, но она не расплачется. И никогда больше не позволит себе унижаться перед этим уголовником!

По дороге домой она позвонила Косте. На этот раз он отозвался, но Инга не стала разговаривать с ним, молча отключила телефон.

Ей нужно было идти на тренировку, но она осталась дома. Легла на кровать, уткнувшись головой в подушку, так и пролежала до самой темноты.

А потом позвонил Антон и сказал, что ему нужно с ней поговорить.