задача явно понравилась. А мне вот было не до смеха. Он ведь до сих пор думает, наверное, что это не настоящий договор, а так… какая-то шутка, тестовое задание. А это ведь не тестовое задание, это то, что должно было произойти.

Я что-то не уверен, что Николай Александрович готов был подписать данный договор. Видимо, меня или за дурака полного держат, либо проверяют. Хотя, учитывая, что Старновский пришёл ко мне сам, то вряд ли бы он стал так подставляться. Соответственно, держат меня за дурака. Что же у меня за репутация такая, если настолько откровенно и нагло меня, будто ребёнка на конфетку, пытаются развести? Непорядок! И по-хорошему, этого Старновского надо бы под белы рученьки, да за решётку. А вот только за что его? За договор странный? Сделает он рыбьи глаза и скажет: «Ох уж эти юристы!» или ещё что-нибудь в этом роде. Зато, если я подпишу, всё будет совсем уж плохо.

Неплохо бы придумать что-нибудь интересное, чтобы посмотреть, как он себя будет вести. А когда попутает он берега, тогда и показать ему, что договор недействительный, а он сам себя в ловушку загнал. Да уж, было бы неплохо. Хотя надо подумать. Хотя, что тут думать, у меня же есть юрист.

— Ну, во-первых, у вас где-то есть заметки с вашими наблюдениями? — спросил я.

— Да, конечно, целый блокнот! И я делал отметки в договоре, чтобы ничего не пропустить.

Я повернулся к Мезинцеву.

— Проверите? — спросил я взглянув на подполковника.

— Скажите, Дмитрий, а можно сделать что-то, чтобы вот эти все условия сохранились, на первый взгляд, но в то же время этот договор стал опасен не для заказчика, а для исполнителя. Но при этом, чтобы подписант со стороны исполнителя этого не заметил?

— Хорошая задача, — улыбнулся Дмитрий. — Чего-то подобного я и ожидал, и даже немного подготовился. Но мне нужно время. Скажем, неделю.

— Хорошо, — кивнул я. — Кстати, стипендию за тестовое задание вы получите. Чуть позже об этом распоряжусь.

— Ой, да что вы, что вы! Это же просто экзамен. За это обычно не платят.

— А мы платим. Мы заинтересованы в сильных специалистах, — ответил я, слегка склонив голову.

Встреча с Дмитрием прошла довольно быстро, несмотря на насыщенность и объём полученных сведений. По крайней мере, гораздо быстрее, чем я ожидал. Итогами я был более чем доволен. Мезинцев тоже удовлетворённо улыбался.

Однако у меня был еще один повод для радости. Оставалось ещё много времени для встречи с Мариной, не хотелось заставлять её ждать. Илья уже успел доложить, что всё под контролем, и оставалось только заехать за ней и отвезти её на место.

* * *

Раздав указания, я в приподнятом настроении вернулся в автомобиль.

— Куда вас отвези, Ваше Величество? — спросил Илья, совершенно не удивившись тому, что выглядел я совсем иначе. Всё-таки личину я не снимал, более того, забыл о ней. Невозмутимый водитель, видимо, «сложив два плюс два», уже понял, какая способность у меня есть. Да к тому же, как выяснилось, об этой способности и так было известно довольно широкому кругу лиц, так как мой предшественник не раз устраивал проказы, используя направо и налево способность менять обличье.

— К Таврическому саду, — ответил я.

Илья и так сам всё знал. Знал и о свидании, и о том, что мы с Мариной встречаемся, ведь мы это уже не раз проговаривали план, но всё равно вёл себя тактично, стараясь не выказывать излишнюю осведомлённость, видимо, чтобы не смущать меня.

Когда машина подъехала к воротам сада, я, немного подумав, изменил обличье. Если до этого я выглядел как солидный мужчина «за сорок», то теперь я решил выглядеть несколько иначе. Я перебрал в голове наиболее эффектных голливудских актёров и решил принять обличие Брэда Питта. Ну, а почему бы и нет? В итоге, из машины вышел актёр, так часто сводивший с ума поклонниц в моём мире и совершенно неизвестный здесь.

Марина, думаю, уже догадывалась о моей способности, потому что в прошлый раз поймала меня именно на этом. Ей было не важно, как я выгляжу. А догадаться о том, почему я выглядел иначе, думаю, она смогла. Сначала у меня была мысль как-то подшутить над ней, изобразить знакомство, немного поизображать другого человека, решившего приударить за симпатичной девушкой, но я решил от этой идеи отказаться. К чему эти шутки?

— Привет, моя дорогая, — сказал я, подойдя к ней поближе.

Она сначала нахмурилась, не сразу поняв, в чём здесь дело, но уже через секунду сообразила и бросилась мне на шею.

— Сашенька, как я рада тебя…

— Видеть? — с усмешкой спросил я.

— Да, видеть, в каком бы обличие ты ни был, — уверенно ответила она. — Признаюсь, выглядишь ты очень неплохо! Красавец, да ещё и император, — шепнула она мне на ухо, поцеловав в щёку.

Мы прогуливались по освещённым фонарями аллеям. По пути нам попался павильон, в котором продавалась выпечка, кофе и другие сладости. Но закупились мы там яблоками. Правда, Марина строгим голосом уточнила — хорошо ли яблоки вымыты. И, после того, как получила утвердительный ответ, мы купили по два яблока в каждую руку. Шли по аллее, болтали ни о чём и грызли сочные плоды. Правда, вдруг подумав, я вернулся и купил большую булку.

— А зачем тебе булка? — усмехнулась она. — Я стараюсь мучное не есть.

— Это не тебе, — усмехнулся я. — Это для уток, будем кормить.

Я вспомнил, что в глубине Таврического сада есть пруд, на который частенько прилетают утки, а порой и лебеди.

Постепенно наши разговоры перешли на более серьёзные темы. Марина рассказывала о своей учёбе и о том, как проходит практика, о тяжёлых больных. Так уж вышло, что её определили ухаживать за умирающими и бездомными в хосписе. Правда, когда она сказала, что её распределили, меня кольнуло внутри, показывая, что она не совсем честна со мной. Видимо, она сама напросилась, без распределения.

— Представляешь, они там совсем одни, никому не нужные. Ничего у них в жизни не осталось, кроме как ждать смерти, — грустно произнесла она.

Она рассказывала и про детей-сирот со страшными болезнями, и про совсем глубоких стариков.

— Тяжело им в одиночестве. Знаешь, многие перед смертью, те, что постарше, думают лишь о том, что слишком мало времени провели со