– Зачем?

– Затем, что дура. Не умею отказывать в таких ситуациях, – беспечно ответила Дайнека.

Перед ними открылась не широкая и не длинная главная улица города Римини – Корсо Августа. Сплошь утыканная магазинами и кафе, она походила на маленькое государство, в котором все есть. По неровной каменной мостовой бегали дети, вышагивали их родители, стайками прохаживалась молодежь, поголовно «упакованная» в черные болоньевые куртки и джинсы. К спутанным курчавым волосам молодых людей, казалось, никогда не прикасалась расческа.

Даша восхищенно оглядывалась. Похоже, она примеряла на себя эту необыкновенно устроенную, интересную жизнь. И было видно, она ей подходит.

– Дайнека, что такое «остерия»?

Дайнека взглянула на вывеску и, к своему стыду, призналась, что ей тоже незнакомо это слово. Она озадаченно оглянулась:

– Сейчас узнаем.

Мимо них на велосипеде проезжала пожилая высохшая итальянка. Одетая в роскошную норковую шубу, она смешно крутила педали тощими ногами, обутыми в модные остроносые туфли. Притормозив, слезла с велосипеда и прислонила его к стене, намереваясь войти в магазин.

– Простите, – обратилась к ней Дайнека. – Скажите, пожалуйста, что такое остерия?

Старушка окинула их взглядом:

– Русские?

– Да.

– И говорите по-итальянски?

– Немного.

Очевидно, старушке понравился скромный ответ Дайнеки. Она принялась рассказывать тоном назидательным и благочестивым:

– Остерия – это место, где мужчины пьют свое вино и пиво. Приличным девушкам там делать нечего. – Она испытующе посмотрела на собеседниц. Потом, все больше увлекаясь, заговорила, заметно набирая темп: – Когда я была совсем маленькая, по вечерам моя бабушка отправлялась в остерию. Она не пила вина. О! Моя бабушка – великая женщина, она сажала моего деда в тачку и отвозила его домой. Он был большим любителем выпить.

Старушка запахнулась в норковую шубку и кокетливо попрощалась:

– Ciao!

– Чао! – хором ответили девушки.

– Что она рассказала? – поинтересовалась Даша.

Дайнека пересказала историю про пьяницу-деда.

Они долго бродили по центру, пока не проголодались. В поисках недорогого ресторанчика свернули в узкий проулок, где Дайнека нечаянно столкнулась с мужчиной.

– Scusate, – вежливо извинился тот и посторонился, уступая дорогу.

Дайнека подняла голову и встретилась взглядом с холодными глазами, заключенными в круглые оправы очков. Она сразу узнала в мужчине того, кто обыскивал ее в Москве.

«Как он похож на Леннона. Лысый Леннон…»

Дайнека и не догадывалась, что в точности повторила его прозвище.

Ситуация сильно смахивала на эпизод из шпионского фильма. Сначала она испугалась. Потом взяла себя в руки и решила, что так даже лучше. По крайней мере теперь она предупреждена.

Они зашли в ресторан, где можно было недорого перекусить. Даша болтала обо всем, что видела. Дайнека поддакивала или просто молча кивала, обдумывая открывшиеся обстоятельства. Она не помнила, чтобы Леннон летел вместе с ней в одном самолете. То есть она совершенно уверена, что его там не было. Значит, он прилетел сюда раньше или позднее.

Убедив себя в том, что определенность всегда лучше неизвестности, она подумала: «В конечном счете, ничего не изменилось».

Она плюнула на все свои страхи и решила жить одним днем.

– Дайнека, а как называется эта площадь? – Даша смотрела через окно на пространство, добрая половина которого была уставлена цветочными горшками.

– Площадь Трех Жертв… по-русски это совсем не звучит… В общем – площадь Трех Мертвецов.

Вытащив ложечку из мороженого, Даша положила ее на блюдце. Лицо вытянулось, губы задрожали, она едва не заплакала:

– Зачем так страшно шутить?

Дайнека привычным жестом протянула ей салфетку.

– Я не шучу. Во время войны нацисты казнили здесь трех горожан. С тех пор площадь так и называется. Итальянцы чтут своих умерших. А раньше она называлась площадью Августа.

Аэропорт города Римини. Италия. 20 марта, 22 часа 30 минут

– Внимание. Объявляется посадка на чартерный рейс Римини – Москва.

– Валерио! – Подхватив сумки, тетка стремительно подбежала к малышу. Он же растерянно стоял посреди загомонившей толпы, пытаясь понять, чем вызваны такие удивительные перемены.

Люди с мрачной решимостью устремились к выходу. Cкоро первая сотня пассажиров уже отбыла на широком автобусе в сторону самолета. Все передвижения происходили быстро, организованно и почти без эксцессов, несмотря на то что среди отъезжающих было немало пьяных.

Поднимаясь на борт самолета, Дайнека подумала, что все очень похоже на эвакуацию.

Она уже устроилась в кресле и смотрела в иллюминатор – от самолета медленно отъезжал трап. В этот момент зазвонил ее телефон.

– Слушаю.

– Sono io[7]. – Это был Стевен Бергстрем.

– Ciao, – услышав итальянскую речь, Дайнека тоже заговорила на этом языке.

– Ты уже в Москве? – спросил он.

– Нет. В Римини.

– Как же так! – Стевен заметно волновался.

– Самолет задержали.

Дайнека смотрела в иллюминатор. Внизу мелькали взлетно-посадочные огни аэродрома. Огненным столбом свет вечернего Римини поднимался в черное небо, резко обрываясь у самой береговой линии.

Дальше была темнота…

Дайнека вспоминала, как она впервые встретилась со Стевеном. Вернее, это была их вторая встреча.

Когда отъехали от отеля, Дайнека увидела черный «Мерседес», который вывернул из-за угла и пристроился за ними. Она была уверена, что это Лысый Леннон или кто-то из его компании.

Было два часа дня, когда они оказались на автостраде А-14. Даша тихо сидела рядом, старательно прочитывая все таблички и надписи, проносившиеся мимо. В руках она держала атлас автомобильных дорог и, как заправский штурман, выдавала информацию:

– Через пять километров последний съезд на Бологну.

– На Болонью, – поправила ее Дайнека.

– Ничего не понимаю… Почему тогда так написано?

– В итальянском языке сочетание латинских букв «g» и «n» произносится как мягкий звук «нь». Так что имей в виду, когда начнешь изучать итальянский, правильно произносить: Бо-ло-нья.