— Почему Томск не среагировал? — возмутился профессор.

Лыков пояснил:

— Потому что вы приказали сообщить об эпидемии гриппа. Нас не восприняли всерьез. Но я не подумал о другом. Гляньте в окно. Перрон забит пассажирами. Если мы остановимся и откроем двери, нас раздавит толпа. В нашем направлении за три месяца не прошло ни одного пассажирского поезда. На платформы вагонов с танками и пушками никто не решится запрыгивать, но мы не военный эшелон. Сюда сбежались пассажиры со всех станций, как только стало ясно, что пассажирские поезда будут выныривать с объездной ветки на Транссиб. Станция Нижняя — первая на пути после выхода поездов на главную линию. Никто не захочет упустить свой шанс, следующего может не быть.

Поезд едва двигался, до платформы оставалось не более трехсот метров.

— Надо проезжать мимо! — воскликнул профессор. — У нас уже есть девять трупов. Хватит!

— Далеко мы не уедем, Иннокентий Ильич, — обреченно вздохнул Лыков. — Паровоз нуждается в воде, так же как и мы, им двигает пар. Если лопнет котел, мы встанем. Военные с нами чикаться не станут, просто сбросят в кювет. Военный транспорт особого назначения не имеют права задерживать.

— Придется тормозить, — сказала Ирина Николаевна. — Вода нужна для туалетов, извините за прозу. И без хлорки не обойтись. В каждом туалете должно стоять ведро с хлорным раствором.

— Отдайте приказ всем проводникам запереть окна и двери, — скомандовал Прянишников. — Радируйте начальнику станции. Объявите в рупор, чтобы слышали на станции: «К поезду не подходить! Вагоны на карантине! Чума! Смертельно опасно! Освободить платформу!».

Начальник поезда начал передавать текст под диктовку профессора.

Все присутствующие бросились по вагонам. Благодаря слаженности их действий удалось избежать паники. Пассажиры оказались дисциплинированными. После работы по расчистке завалов в Судженске под дулами автоматов многие усвоили, как надо себя вести, если отдают приказ. И неважно, кто тобой командует. Человек бесправен, у него есть только обязанности.

По настоянию Яши профессор достал из чемодана генеральский мундир со звездой Героя Социалистического Труда на лацкане. Щуплый старикашка с бородкой стал вызывать еще большее доверие. Движение по поезду было запрещено. Скудный набор продуктов, который проводники разносили по вагонам, уменьшался с каждым разом. Но о еде никто не думал, мучила жажда. В последнем вагоне был развернут лазарет, сорок семь пассажиров ожидали худшего из того, что с ними могло произойти. В двух купе лежали осыпанные хлоркой девять трупов.

Команда, сколоченная профессором, сделала все, что было в ее силах, но остановить эпидемию не могла, возникали новые очаги. Это означало, что в поезде уже есть блохи. Они могли переноситься вместе с пищей. Передвигаться по вагонам имели право только проводники, но ни один из них не заболел. Головоломка!

Была еще одна проблема, о ней знали единицы. Когда поезд отошел от Судженска километров на сорок, проводник Гавриков обнаружил четырех безбилетников. Это были солдаты, в списках пассажиров они не значились, купе считалось пустым. Проверяя вагон, Гавриков открыл дверь и замер — на него были направлены четыре автоматных ствола.

— Нас здесь нет, папаша! — сказали ему. — Лишнее слово будет стоить тебе жизни. Забудь о нас, доедем до Транссиба и простимся.

Забыть пришлось не надолго. Путь до Транссиба растянулся на многие сутки, а у солдат с собой ничего не было, кроме оружия. Они стали требовать еды и воды. Проводнику пришлось научиться воровать продукты с кухни: он боялся, что они сами пойдут по вагонам и, не дай бог, начнут стрелять.

Спустя какое-то время начальник поезда получил шифровку с требованием проверки всех пассажиров и их документов: со стройки бежали четверо заключенных — особо опасные преступники. При побеге были убиты шесть охранников, изъята военная форма и оружие. Лыков приказал проводникам составить краткие анкеты на каждого пассажира. Получив их, сверил с билетами и облегченно вздохнул — в поезде преступников нет. Мог ли он думать, что кто-то из его команды скроет истинное положение дел! Гавриков пошел на подлог, потому что видел лица преступников и понимал, эти люди пойдут на крайние меры, им терять нечего, а защитить себя пассажиры не смогут, ни у кого нет оружия. Вот и молчал, полагая, что до Транссиба рукой подать, там четверка уйдет.

Паровоз дал два коротких и один длинный гудок, все прильнули к окнам. Платформа станции Нижняя будто вымерла — ни одного человека.

— Пронесло! — выдохнул профессор.

— Вы заложили бомбу замедленного действия, Иннокентий Ильич, — тихо сказал Лука Лыков. — Начальник станции, выполнив наше требование, запугал пассажиров, но он перешлет информацию в Томск, и я не знаю, как нас там встретят. Чумной поезд на подходе к главному узловому пункту… В Томске находится Главное управление госбезопасности Юго-Восточного округа.

— Я сам поговорю с начальником станции Томска.

— С Никифоренко? Он пешка! Дорогой командуют военные и МГБ.

— Времена ежовщины позади, они обязаны предоставить нам медицинскую помощь. Смотрите, вдоль перрона выставлены бидоны и мешки с хлоркой.

— Идиоты! Они расставили их вдоль всего перрона.

— Это поправимо, — сказал Яша Стрелов. — У здания вокзала стоят тележки носильщиков. Я возьму шестерых мужиков, мы погрузим и подкатим весь груз к первому вагону. Гляньте. Десять минут нам хватит.

— Действуй, Яша, — кивнул профессор.

Поезд застопорил ход. Проводники уже заняли места в тамбурах и закрыли все двери. Из первого вагона на перрон сошли семь человек с моряком во главе.

— Берем телеги, ребята, и быстро грузимся. По два человека на тачку, начинаем с хвоста. Бегом и с песнями.

Яков глянул вперед: машинист подводил «журавль» со шлангом к горловине паровозного котла.

Прильнув к стеклам, за работой наблюдали изможденные пассажиры с печальными глазами обреченных, ждущих своего последнего часа.

Тут произошло то, чего никто не ждал. Дверь шестого вагона открылась, и на землю спрыгнул солдат с автоматом. Он преградил дорогу тележке, которую вез капитан с проводником.

— Два бидона сюда! Живо! — скомандовал солдат.

— На место, рядовой! С дороги! — крикнул Стрелов.

Солдат поднял ствол. Яков увидел второго солдата на подножке вагона. Стрелов не раздумывал, морской волк, участвовавший в десятках десантных вылазок, действовал по правилам рукопашного боя. Он упал на землю, дважды перевернулся через голову, сбил солдата с ног, выхватил из его рук автомат и услышал очередь. Стрелял солдат с подножки, пули попали в свалившегося на Якова краснопогонника. Яков дал ответную очередь, и солдат упал с подножки лицом на перрон.

Из окна слева высунулась голова в пилотке, Стрелов вскочил и капитан выстрелил в воздух. Голова исчезла.