Льювилла подтвердила, посмеиваясь:

— Он действительно мазохист. Я давно это заметила. Кивнув, Корвин сказал:

— Вполне возможно, что у нашего друга просто не оставалось иного выхода, как стать мазохистом. От этих высших сил не спасешься. Но ты не должен жаловаться — благодаря столь пристальному вниманию к твоей особе ты можешь блуждать среди Теней.

— Не так уж это приятно. — Фауст снова вздохнул. — Большинство Теней просто неинтересны. Аборигены туповаты, законы природы — примитивны. На Земле меня считали колдуном, в других местах — демоном или безумцем. Пожалуй, лишь однажды путешествие доставило истинное удовольствие. Это случилось, когда меня занесло в одно гнилое местечко неподалеку от Хаоса.

Корвина передернуло, и принц брезгливо осведомился:

— Что могло там понравиться? Неужели мерзкие твари, в чьих жилах вместо крови пульсирует жидкий огонь? Или идиотская зависимость между метаболизмом и гравитацией? Я никогда не понимал, почему в тех краях земля притягивает живых и отталкивает трупы…

— Я в этом разобрался, — самодовольно усмехнулся Фауст. — Мне удалось вывести полную систему уравнений, описывающих механические и электромагнитные процессы в той группе Отражений. Получились очень изящные соотношения, и целый час я чувствовал себя счастливым.

Он печально замолчал. Выждав некоторое время, Корвин произнес:

— А потом…

— В каком смысле?

— Ты явно рассказал эту историю не до конца.

— Да, ты прав. А потом мне опять стало скучно. Что с того, что я разгадал тайну физики Хаоса — разве женщины стали сильней меня любить? Дурочка Гретхен позволила раздеть ее лишь из страха, что злой чародей организует землетрясение, которое разрушит отцовскую лавку.

— И что же ты сделал?

— Бросил физику и занялся алхимией. Тоже еще та мура… Они долго смеялись. Потом проницательный Фауст осведомился:

— Ты говорил о Хаосе с таким отвращением… Твое отсутствие как-то связано с Дворами?

— Женщина, которую я любил, много лет держала меня в плену.

— У тебя проблемы с женщинами? — оживился Фауст. — Мне это знакомо.

— А еще какие проблемы достают тебя?

— Семья. Родители и братья.

— Мне это тоже знакомо, — сообщил Корвин.

— Все-таки стоит поговорить о том, что с тобой случилось, — предложил Фауст.

Хотя совсем недавно Корвин наотрез отказывался вспоминать неприятную историю своего пленения, сейчас он неожиданно сдался. Наверное, сыграло свою роль обаяние доброжелательности, источаемое нирванским герцогом. Более того, повествование Корвина оказалось более подробным и откровенным, нежели та усеченная версия, которую он накануне изложил братьям. В разгар его рассказа Льювиллу вызвали посредством Карты — кажется, Флора. Переговорив с сестрой, Лью очень неохотно попрощалась с мужчинами и козырнулась в неизвестном направлении.

Выслушав до конца невеселые воспоминания принца, Фауст сказал, недоуменно подняв брови:

— Допустим, мне подобные привыкли, чтобы их пинали, и считают такое положение вещей неизбежным. Но в твоем случае даже я понимаю: необходимо отомстить. У тебя слишком много врагов, с которыми надо быстро расправиться.

— Ты считаешь, что врагов так много? — Принц вяло помахал ладонью. — Пожалуй, ты преувеличиваешь. Конечно, одна Дара стоит целого племени вампиров, но ее злоба мне больше не страшна.

Фауст ничем не показал, что обижен столь негативным отношением к вампирам. Сейчас было не слишком подходящее время для дискуссий о связи между гастрономическими пристрастиями и характером.

— Когда же вы, амбериты, научитесь видеть ситуацию в целом? — задав этот риторический вопрос, нирванец сокрушенно покачал головой и несильно шлепнул ладонью по собственной коленке. — Пойми, несчастный, враги Ам-бера — это твои личные враги.

— И наоборот, — согласился Корвин. — Но кто же они?

— Очень опасен Ринальдо, который весьма толково и своевременно повредил Узор. Именно он убил Каина, покушался на Блейза, на Мерлина. Коварен, весь в отца, умеет убеждать людей, так что те начинают действовать себе во вред. А еще есть Ясра. Эта тварь ради сына пойдет на все. Кроме того, она — давний агент Хаоса.

— Слышал о такой, — кивнул принц, начиная утрачивать невозмутимость. — Мерль сообщил мне между делом, будто Ясра была подружкой Дары.

— Беда в том, что у тебя нет надежных друзей, — напористо продолжал герцог. — Если бы можно было оживить Дейдру…

— Тогда уж и отца… — вырвалось у Корвина.

— Но как? — Фауст насторожился.

— Напоить кровью призраков Лабиринта. Хаоситы могут таким же образом напоить своим огнем призраков Логруса. Мерлин уверял, что после подобной подпитки призраки становятся полноценными существами и гораздо меньше зависят от капризов породившего их Источника Силы.

Обдумав неожиданное знание, Фауст заметил:

— Но тогда и Ринальдо сможет воскресить Бранда. Тем более надо убрать с дороги обоих — и Ясру, и ее выродка.

Пожав плечами, Корвин подошел к окну и долго смотрел на паруса, скользившие по зеркалу бухты. Потом неожиданно поинтересовался, не желает ли гость выпить, и, не дожидаясь ответа, наполнил два стакана.

— Мне, пожалуйста, без содовой, — торопливо предупредил чародей. — Не признаю этого варварского обычая.

— Одобряю. — Сын Оберона одним глотком ополовинил свой стакан, — Пить так пить… Ты знаешь, меня беспокоит не столько угроза со стороны дальних родственников, сколько грядущее нападение Хаоса. В конце концов, Ясра, Ринальдо и Далт — всего лишь три личности. Их можно убрать поодиночке. А вот армия Дворов — это серьезно. Особенно теперь, когда рецепт моего пороха перестал быть секретом. Прошлую атаку на Черной Дороге мы отбили благодаря винтовкам моего батальона. Но сейчас светит хороший шанс увидеть у ворот Амбера целую дивизию монстров, вооруженных «эрмалайтами», «калашами», «вулканами» или таким вот подобием «хеклер-унд-коха».

Он швырнул на стол пистолет-пулемет, прихваченный накануне с поля межрасовой битвы, где полегли воины Империи Замбези. С интересом изучая конструкцию и маркировку незнакомого оружия, Фауст подергал затвор, несколько раз переключил предохранитель, попробовал, как отсоединяется магазин, после чего полюбопытствовал:

— Кто вообще знает секрет пороха?

— Ринальдо, Далт.

— Опять это отродье Бранда!.. Хочешь, я возьму это на себя? Тогда Мерлин сможет без помех жениться на Корал.

Заточение сделало принца маниакально недоверчивым. Настороженно прищурившись, он недоверчиво спросил:

— Зачем тебе это нужно?

— Изгнанники должны иметь могущественных друзей. Может, когда-нибудь ты поможешь мне.

— Никогда не думал, что ты настолько мне симпатизируешь, — ледяным голосом произнес Корвин.