Вместе с солдатами прибыл большой обоз с мукой, горохом, защитники с радостью взирали на стадо коров, гонимое в центре защитного походного ордера. Осада крепости сказалась на рационе солдат, даже освященные многолетней традицией – чарки хмельного е пришлось сократить на четверть.

— Принимайте пополнение, господин генерал! — вытянувшись во фрунт перед комендантом крепости радостно возвестил генерал-майор Ренцель.

Алларт давно привык к некоторой вольности в общении высшего офицерства, однако, не смотря на то, что он провел на службе у России последние десять лет, подобные порядки ему претили. Взяв старого знакомого под локоть, Людвиг провел его к себе, где расторопный стряпчий успел поставить пару приборов и даже нашел медную вазу, наполненную одеревеневшими пирожками.

— Вовремя ты друг, — слегка протянув гласные, усаживаясь, сказал командующий. — Как дорога?

— А что дорога? Вполне себе, жаль только запорожцы, будто шельмецы польские в конец обнаглели, чуть пяток подвод в первую ночь на Сечи не умыкнули, — Ренцель с улыбкой глядел на серьезное лицо генерал-поручика.

— Тут ты прав, в России так много разных народов, что порой не знаешь от кого каких пакостей ожидать. Тех же татар казанских взять, почитай вера одна с местными степняками, ан нет, тихо ведут себя…

— Вы не правы, господин генерал-поручик, — не согласился Ренцель. — Они тихие, потому что полки в гарнизонах сидят, восстание в миг подавят, а потом кровушки знатно смутьянам пустят, благо один пример у предателей имеется. Главное вовремя обо всем узнать.

— Ну не знаю, помню, бывал я там по приказу, государя прошлого, полки принимал.

Так ведь исправно дела велись, без показного радушия конечно, но и без злобы, — продолжил гнуть свою линию Алларт.

— Может быть и так, — развел руками генерал-майор.

Не спрашивая больше ни о чем, барон показал старому знакомому приступать к еде, не забыв выставить графинчик с прозрачной жидкостью. Разлив по кубкам водку генералы, не чокаясь единым махом проглотили "огненную воду", на лицах появились довольные улыбки. Царские застолья не прошли для иноземцев бесследно, любовь к благородному напитку привилась вместе с преданностью новому Отечеству.

Монополия государства не продажу водки приносила в казну ежегодно до полумиллиона червонцев. Если учесть, что цена 50-пушечного фрегата в Англии, оснащенного пушками и такелажем составляет около 75–80 тысяч рублей, то преимущества введенной монополии на "народный" товар неоспоримы.

— Хороша…

— Недурственно, — согласился с бароном Ренцель. — Старые запасы?

— С последнего дошедшего обоза осталась, бурдюков двадцать не больше. Татары обнаглели настолько, что они вместе с предателями-недобитками обозы чуть ли не под воротами пытались отбить.

— Так, поди, посекли перебежчиков в том году или нет? — неприятно удивился Ренцель.

— Посекли, как не посечь, когда вся их кодла под картечь попала, не просто так ведь Орлика повязали. Да вот беда, среди запорожцев много гнилых разбойничьих семян осталось, они под зиму к хану крымчаков и перебрались, почитай тысячи две сабель.

— Государь об этом не знает.

— Знает, я об этом еще зимой ему сообщил, письмо с парой гонцов отправил.

— А он что? — заинтересовался де Ренцель.

— Приказал ждать и попусту из крепости не высовываться, а в случае удачного случая атаковать татар несколькими колоннами или каре.

— А что, дельное предложение! Против кавалерии шведов подобное не пойдет, посекут пехоту, а вот против легконогих лошадок крымчаков может и выгорит идейка. Вот только откуда у государя такие познания в тактике? Ведь, насколько мне известно, с татарами он не воевал…

— Ты, Самуил, в глупости не признавайся, понимать должен, что Генштаб не просто так хлеб жует, голов умных в нем хватает. Да чего уж там, ты сам то, небось, по приказу государя записки отсылал: о проведенных сражениях и о быте солдатском, не зря же от генералов в прошлую зиму в Москву и Киев письма рекой текли, — хмыкнул Алларт. — Но сейчас меня заботит больше, куда делись главные силы крымчаков…

генерал-поручик не успел закончить мысль, как на наблюдательной вышке забил колокол. Прервав разговор, генералы поспешили выйти на улицу, узнать что случилось. Нападения сегодня не ожидалось – на горизонте было чисто, разве только темные грозовые тучу медленно ползли в на запад.

— Что-то случилось? — удивился де Ренцель.

По уставу в гарнизонах колокол бьет в случае обнаружения пожара. В остальных случаях сигналы главным образом подают трубачи, будь то побудка, нападение врага или всеобщий сбор.

— Сейчас узнаем, — спокойно ответил барон фон Алларт.

К командующему быстро шел запыхавшийся наблюдатель с вышки, рядом с ним чуть ли не бежал сержант. Четко, без лишних движений, солдаты отдали воинское приветствие: правая ладонь замерла под козырьком темно- зеленой кепки, генералы, привыкшие за последние два года к несколько изменившимся воинским порядкам, ответили на него аналогичным образом. Но у них кепь была черного цвета – отличительный признак принадлежности к генеральскому званию. Унтер- офицеры как и обычные солдаты носили темно- зеленые кепи, обер-офицеры щеголяли в светло- синих кепках, а штаб- офицеры в темно- синих.

— Господин генерал-поручик, рядовой Тишкин для доклада прибыл! — солдат вытянулся во фрунт, едва не пыхтя от усердия.

— Говори.

— На юго-востоке замечен черный дым, сейчас ветер перед грозой дует северо-западный, на нас. Как бы чего плохого не приключилось, — спокойно доложил тридцатилетний воин.

— Хорошо, продолжай наблюдение, но в колокол больше не бей, если огонь пойдет дальше, тогда придешь с докладом прямиком ко мне, — Людвиг постучал ладонью по бедру, после чего приказал всем вернуться к прерванным занятиям: многие офицеры и незанятые солдаты успели подойти к штабу и теперь с интересом слушали доклад Тишина.

Вернувшись в кабинет, барон объяснил другу что происходит в данный момент на юге от крепости. Он мог не говорить Ренцелю нечего. Но больно забавный вид был у последнего, так что генерал-поручик просто не удержался и поведал о последних методах "степной войны".

В силу необъятных просторов на южном направлении боевых действий, Генштабом выработаны, а точнее вспомнены старые войсковые хитрости, применяемые против конных орд противника. Ибо воевать против степняков по их же правилам последняя глупость любого грамотного командира. Ну а если потери русских сил и крымчаков будут один к одному, то по указу государя генерала следует отдать под трибунал.

Хотя ряды высших офицеров после первого сражения с турками и последовавшей проверки на профессиональную пригодность уменьшились процентов на десять, квалифицированных генералов в России осталось достаточно. Прощать человеческую глупость нельзя – она заразна и, несомненно, приведет к жестокому, кровавому жизненному уроку.