— Едем домой, — велел директор.

Пока они не оказались в лимузине, он не сказал ни слова. Они покатили по аллее Джорджа Вашингтона в сторону Лэнгли. Внутри огромной машины царила давящая тишина.

— Ну и? — спросил Паппас, когда они миновали пару кварталов.

— Ну и… что? — переспросил глава ЦРУ.

— Ради всего святого, что же ответил президент?

— «Вот дьявол!» Или что-то в этом роде. Он велел готовиться к военному решению проблемы, на случай если иранцы вплотную подойдут к испытанию ядерной бомбы, и добавил, что надо добыть больше информации. Насчет этой нейтронной штуки, насчет плутония, насчет всей этой проклятой дряни. Я согласился. Действительно, мы знаем слишком мало.

Паппас улыбнулся. Услышанное успокоило его. Он всегда сомневался в том, насколько директор осознает все несовершенство картины событий, которая создается на базе разведывательной информации. А как президент принимает решения, Гарри вообще понятия не имел. Но на этот раз все прошло почти как надо.

— Должно быть, Артур разочаровался, — сказал он вслух. — Мне показалось, что он готов запустить крылатые ракеты сегодня же ночью. Если судить по его разговору с Эпплменом.

— Как ты можешь догадаться, он выдал президенту информацию в весьма жестком стиле. Но он не сказал ничего лишнего сверх того, что мы знаем, если ты об этом. Он был… адекватен.

Директор выглядел уставшим. На его плечах лежал груз всех тайн, с которыми ему приходилось сталкиваться в силу должности. Даже мундир его уже не выглядел таким накрахмаленным, как обычно. Паппас положил руку на плечо своему начальнику. Они не были друзьями, но сейчас шеф явно нуждался в дружеском сочувствии.

— Это опасно, — сказал Гарри.

— Без дураков.

— Что ты хочешь в этом деле от меня?

— Узнай больше об этом докторе Али. Кто он? Что ему известно? Что еще он может рассказать нам о программе? Сможем ли мы эффективно работать с ним? Хотя бы это для начала. В верхах планируют выжать его досуха. Встряхнуть клетку с крысами. С завтрашнего утра мы не имеем права на ошибку в этом деле. Ни на одну.

— Не все так просто, адмирал. У нас ничего нет на этого парня, и что-нибудь найти на него нелегко. У нас нет резидентуры в Тегеране, а посылать кого-то неофициально я не хочу. Если он попадется, у него не будет дипломатической неприкосновенности. Пара дней в тюрьме Эвин, и даже самый крутой сукин сын сломается. Тогда доктор Али окажется мертв, а мы не получим никакой информации.

Они по-прежнему ехали по аллее Джорджа Вашингтона. В небе светила полная луна, река искрилась серебром в ее свете. Выше по течению виднелась пара силуэтов лодок. Гарри оглядел широкий эстуарий реки. В последние годы здесь расплодилась новая рыба, змееголов. Эти рыбы были родом из Азии, и никто в точности не знал, как они сюда попали. Но сейчас они пожирали местных рыб. Сходная ситуация в ближневосточном отделе. Некоторые думают, что нужно запустить в реку другую, более крупную и агрессивную породу, чтобы она пожрала этих змееголовов. К этому все и идет.

— А какая альтернатива? — спросил директор. — Если посылать человека частным порядком слишком опасно, что тогда делать?

Гарри не ответил. Он обдумывал это несколько недель, еще до того, как пришло последнее письмо. Как связаться с перепуганным до смерти иранским компьютерным мальчиком, который настаивает на том, чтобы не выходить на контакт? Как протянуть руку в трясину Тегерана, города с населением почти в двенадцать миллионов, и выловить там нужного человека? Из Дубая этого не сделаешь, из Стамбула тоже, тем более — из Лэнгли. Надо быть там. Гарри требовалось решить эту головоломку, и ему была нужна помощь.

— Британцы, — сказал он после долгого раздумья. — Насколько я знаю, у Секретной разведывательной службы есть два человека в их посольстве в Тегеране. Может, нам окажут содействие. Не исключено, что там смогут найти кого-то, кто поможет нам общаться с доктором Али более продуктивно. В том случае, если мы наладим двухстороннюю связь с ним.

— Они сумеют сделать это без шума?

— Еще бы. Британцы — лучшие лжецы во всем мире. Кроме того, я лично знаком с Эдрианом Уинклером, новым начальником штаба британской разведки. Если я попрошу, он сделает все. Мы вместе были в Москве и Багдаде. Я могу отправиться к ним, доложить обстановку ему и его начальнику, и мы разработаем оперативный план. В полнейшей тайне.

Директор молчал, пока они не подъехали к воротам штаб-квартиры ЦРУ. Ему надо было обдумать слишком многое. Когда он вышел в отставку с военной службы и возглавил Управление, он был счастливым человеком. Адмирал пытался управлять ЦРУ как большой базой флота. Ходил в кафетерий с женой, играл в софтбол на День здоровья, лично вручал награды и объявлял назначения на высокие посты. Но со временем это закончилось. Теперь на его плечах лежал груз организации работы крупного и плохо функционирующего ведомства. Паппас понимал, что адмиралу это вовсе не по вкусу, впрочем, как и люди, с которыми приходится иметь дело. Он привык управлять кораблями, но ЦРУ — совсем другая песня.

— Давай, — ответил директор. — Лети в Лондон сразу же, как подготовишь все необходимое.

Паппас пообещал, что отправится в течение суток. Лимузин остановился, заехав в гараж. Директор направился к личному лифту, чтобы подняться на восьмой этаж, в свой кабинет. Но у Паппаса был еще один вопрос.

— Расскажешь об этом Фоксу? — спросил Гарри.

Директор красноречиво промолчал. Судя по всему, это означало «нет».

Лондон

Эдриану Уинклеру было впору позировать на рекламном плакате Секретной разведывательной службы, если бы эта самая секретная из всех подобных служб мира стала бы нуждаться в рекламе. Темноволосый, напористый, с еле заметным прищуром глаз. Он умел стрелять, прыгать с парашютом, говорить на редких языках и мрачно подшучивать. Уинклер работал щегольски, так, будто служба в разведке была естественным продолжением учебы в британской частной школе, — злые шутки и обман, отточенные до совершенства искусными умами. Проведя особенно удачную операцию, Уинклер мог сообщить о ней, будто сознаваясь в проказе приятелю-однокласснику. «Классная проделка!» Американцев пугало его поведение — язвительные замечания интеллектуала и полная неспособность терпеть некомпетентных людей. Но общественное положение Гарри Паппаса было столь далеко от слоя, в котором вращался Эдриан Уинклер, что он ни за что не опасался. Для него Эдриан был человеком, умеющим и любящим свое дело. За это он Гарри и нравился.

Паппас познакомился с ним давно, в прошлой жизни, когда оба они были молодыми разведчиками и служили в Москве. Тогда в ЦРУ в очередной раз поднялась паника насчет советской инфильтрации в его ряды, и жизнь в старом здании посольства США казалась такой же мрачной, как русская зима. Начальник резидентуры приказал своим беспокойным подчиненным не начинать новых операций, пока ситуация не прояснится, и Паппасу стало совершенно нечего делать. Чтобы убить время, его коллеги принялись крепко пить, флиртовать с чужими супругами и старались не сказать чего-нибудь лишнего, дабы не нарваться на неприятности. Паппасу это так надоело, что он временами просто катался в московском метро от «Киевской» до «Курской» и обратно, изводя следящих за ним сотрудников КГБ.