От болсоверской стрекозы уцелел опять же только фрагмент крыла. Тем не менее британский палеоэнтомолог Пол Уолли, которому шахтеры передали экземпляр, вычислил, что размах ее крыльев составлял около 50 см. Всего на 10 см меньше, чем у меганевры из Камментри, а существовала она на 15 млн лет раньше. Стрекоза из Болсовера стала знаменитостью, о ней писали все национальные газеты, а поглазеть на отпечаток ее крыла в лондонский Музей естественной истории выстраивались длинные очереди. Впрочем, в те годы, не то что сейчас, ученые были скромнее и не рассылали пресс-релизы о своих открытиях в СМИ. Слава пришла к «болсоверской бестии» случайно. Шахтеры, передав Уолли камень с отпечатком, через какое-то время написали ему, спрашивая о судьбе находки. В ответ Уолли прислал письмо, в котором сообщил, что найденное крыло принадлежит самой крупной стрекозе из когда-либо обнаруженных в Англии. Письмо ученого повесили на доску объявлений у входа в шахту, там его заметил корреспондент местного радио, и понеслось… Потом шумиха, конечно, улеглась, но жители Болсовера об ископаемых стрекозах не забыли и спустя многие годы даже установили им памятник.

Все три упомянутые гигантские стрекозы – из Болсовера, Камментри и Эльмо – относятся к семейству меганеврид (Meganeuridae), которое входит в состав отряда протострекоз (Protodonata). К отдельному отряду этих гигантов относят потому, что в их крыльях нет целого ряда признаков, какие имеются у всех современных стрекоз (рис. 4.1). В частности, у протострекоз отсутствует птеростигма – непрозрачный участок у вершины крыла; нет у них также узелка – утолщенной короткой жилки посередине крыла. У современных стрекоз узелок играет роль шарнира, позволяя крылу скручиваться вдоль продольной оси. Это помогает стрекозам совершать резкие виражи и маневрировать. Из-за отсутствия узелка протострекозы, по-видимому, могли жить лишь на открытых пространствах, где не надо все время облетать препятствия. Да и в любом случае с такими размерами, как у меганеврид, в густых зарослях особенно не полетаешь. Продольные жилки у меганеврид были приближены к переднему краю крыла, тем самым сообщая ему дополнительную прочность, необходимую для удерживания в воздухе гигантского тела. Надо отметить, что к отряду протострекоз относились не только гиганты, но и виды средних размеров, не крупнее современных стрекоз. Именно такими формами эта группа была представлена во второй половине пермского периода, когда ее разнообразие снизилось. К началу мезозоя протострекозы полностью исчезли – их окончательно вытеснили настоящие стрекозы.

* Bechly G. et al. New results concerning the morphology of the most ancient dragonies (Insecta: Odonatoptera) from the Namurian of Hagen-Vorhalle (Germany) // Journal of Zoological Systematics and Evolutionary Research. 2001. Vol. 39. P. 209–226; Pritykina L. N. Isophlebiid Dragonflies from the Late Mesozoic of Eastern Transbaikalia (Odonata: Isophlebiidae) // Paleontological Journal. 2006. Vol. 40. P. 636–645.

* * *

Протострекозы не были единственными шестиногими гигантами палеозоя. В большую тройку исполинов той эпохи входили также палеодиктиоптеры и поденкоподобные насекомые. И если хищные стрекозы были грозой каменноугольного леса, то палеодиктиоптеры, как мы помним, были абсолютно безобидными созданиями, которые высасывали своим хоботком семена. Впрочем, от наиболее крупной палеодиктиоптеры мазотайрос (Mazothairos enormis) с предполагаемым размахом крыльев до 55 см остался всего лишь один сегмент груди. Этот вид происходит из знаменитой верхнекаменноугольной формации Мэзон-Крик в штате Иллинойс, сформировавшейся около 310 млн лет назад. Окаменелости из Мэзон-Крик вмурованы в железистые конкреции – округлые булыжники, разбросанные по терриконам заброшенных угольных шахт. Ударишь по такому булыжнику молотком, он расколется на две половинки, как яйцо Фаберже, и, если повезет, вы найдете внутри скелет рыбки, вайю (сложный лист) папоротника или отпечаток насекомого. Таким способом в Мэзон-Крик, кроме мазотайроса, был собран ряд очень крупных палеодиктиоптер, включая целые 17-сантиметровые крылья, дающие в размахе 36–37 см.

Самое крупное поденкоподобное насекомое, бойофлебия (Bojophlebia prokopi) из Богемского угольного бассейна в Чехии, было современником мазотайроса. Этому насекомому посчастливилось сохраниться практически в целом виде – утрачена лишь часть крыльев с одной стороны. В размахе крыльев бойофлебия достигала 45 см – представьте себе, что почувствовал человек, нашедший камень с отпечатком этого маленького монстра! В конкрециях Мэзон-Крик тоже находят остатки очень крупных поденкоподобных существ, до 19 см в размахе крыльев. Неуклюжее слово «поденкоподобный» я использую по той причине, что к настоящим поденкам, несмотря на ряд сходств, эти палеозойские формы отнести нельзя, – как и в случае с протострекозами, ученые помещают их в отдельный отряд. Привычные очертания расплываются, когда мы заглядываем в такую бездну времени. В отличие от настоящих поденок, которые во взрослом возрасте не питаются и потому полностью лишены ротового аппарата, у их поденкоподобных родичей в каменноугольном периоде имелись развитые челюсти. Поэтому было бы неправильно называть их «летающими гениталиями», как говорят про современных поденок, чья функция во взрослом возрасте сводится исключительно к размножению.

Давайте теперь сравним этих палеозойских гигантов с современными насекомыми (рис. 4.2). Например, самой крупной ныне живущей стрекозой является южноамериканский вид Megaloprepus caerulatus с размахом крыльев до 19 см. Это в три раза меньше, чем у ее пермских «прадедушек»! Рекордсмен по крупнокрылости среди современных насекомых – американская бабочка-совка Thysania agrippina. В редких случаях размах ее крыльев достигает 36 см, так что какая-нибудь средненькая палеодиктиоптера легко затмит ее своими габаритами. Самым длинным телом среди ныне живущих насекомых может похвастаться малазийский 36-сантиметровый палочник Phobaeticus chani. Ну а звание наиболее массивных насекомых оспаривают друг у друга два пластинчатоусых жука – южноамериканская Megasoma и восточноафриканский Goliathus. Их максимальная масса оценивается в 36–42 г. Впрочем, тут все зависит от методики взвешивания. За один день Megasoma способна съесть целое авокадо, так что справедливости ради этих жуков надо взвешивать на голодный желудок, чем, конечно, никто не заморачивался. Ну а если брать совсем уж экстремальные случаи, то можно вспомнить о гигантском бескрылом сверчке Deinacrida heteracantha, живущем в Новой Зеландии. Энтомологи как-то раз поймали самку такого сверчка, раздувшуюся от яиц. Она весила 71 г, хотя в норме масса этих насекомых в два раза меньше. Для сравнения: домовая мышь в среднем весит около 30 г, а крупный воробей – около 35 г.

О массе палеозойских насекомых нам остается только догадываться, но она была не столь уж большой, как может показаться. Так, 70-сантиметровый меганевропсис из Эльмо, по разным оценкам, весил всего 18–34 г[35]. Гигант размером с таз был не тяжелее мыши! Оно и понятно, ведь стрекозы чуть ли не наполовину состоят из воздуха, как пакет попкорна. У современных разнокрылых стрекоз до 60 % всего объема груди занято воздушными мешками – расширениями трахей, которые нужны для вентиляции и охлаждения летательной мускулатуры. Так что массой тела летающие монстры палеозоя едва ли превосходили крупнейших современных жуков. Но вот по размаху крыльев они вне конкуренции. Почему же летающие насекомые перестали вырастать до столь колоссальных размеров? Что положило конец эпохе шестиногих крылатых гигантов, продлившейся по меньшей мере 50 млн лет?