Внутри все холодеет, это он к Сергею обращается. Страшно, что Сережа примет его вызов. Видимо, Сергей «снял» парочку его бойцов. Сергей рассказывал, что где-то в лесу, на дереве охотники соорудили небольшую площадку, с которой наблюдали за передвижением животных, прикармливали кабанов. Я уверена, что он там. Пусть он всех их перебьет по одному. Спускаюсь в низину. Осторожно, но торопливо. Сколько там шагов надо пройти? Не помню. Раздвигаю листву папоротника, ищу нору.

–Я помиловал тебя однажды. Только благодаря мне ты дышишь, девочка! Выходи, и я снова пощажу тебя.

Не верю я тебе, мразь. Не верю. Я помню, как ты хотел меня убить. Молот не дал. И тот мужчина, что пришел ко мне, сказал, что именно Молотову я должна быть благодарна за жизнь. Да где же это чертова нора?!

– Я найду тебя, сука! По кругу пущу, – терпение его лопнуло. Видимо, устал по лесу бегать. – Все мои пацаны отымеют тебя. Все сразу. Будут трахать, пока ты спермой их не захлебнешься! – его крик разносится по лесу, словно эхо.

Забираюсь в нору, прикрываю ее листвой папоротника. Безмолвно плачу от усталости и страха. Я не чувствую собственного тела. Даже пальцем не могу пошевелить. Замираю, перестав даже дышать, когда понимаю, что поблизости кто-то ходит. Я слышу, как хрустят под ботинками сухие иголки и шишки. Неужели он меня нашел? Сердце опускается в пятки.

И снова автоматная очередь вглубь низины, по папоротникам. На этот раз я прикусываю палец в кровь, не издаю ни единого звука. Мне кажется, что я описалась от страха. Но это уже неважно.

– Квадрат двадцать четыре – чисто, – говорит мужчина по рации.

Видимо, это кто-то из людей Лютова. Ему что-то отвечают, но я не могу расслышать. Шаги отдаляются, пока совсем не стихают.

Неужели пронесло. Неужели я спасена.

Я прислушиваюсь ко всему, что происходит в лесу. Вдалеке продолжаются автоматные очереди и одиночные выстрелы. Голоса постепенно стихают, либо люди отдаляются далеко в лес, либо Сергей их убивает. Тишина… Гнетущая и пугающая… Три выстрела, словно хлыстом бьют по барабанным перепонкам, а потом истошный крик разносится по окрестностям.

И снова тишина…

Сергей приходит за мной в тот момент, когда мне кажется, что я начинаю терять рассудок. Все становится безразличным и я готова выползти из норы и идти… куда – неизвестно. Сергей помогает мне выбраться, усаживает на землю. Быстро растирает затекшие мышцы на ногах и руках.

– Надо бежать, солнышко, – торопливо шепчет он, озираясь по сторонам. – Встать можешь?

Отрицательно качаю головой.

– Сдаваться поздно. Ты столько уже преодолела.

– Где он?

– Убил двух медвежат, а вот их маму не успел.

– Она его…?

– Она.

На глазах выступают слезы облегчения. Все напряжение, что скопилось во мне, выплескивается в слезах. Сергей дает мне на это ровно три минуты, а потом поднимает на ноги.

– Надо уходить. Не уверен, что вскоре сюда не прибудет подмога.

Мы бежим обратно, к дому. Сергей тащит меня, не отпуская мою руку. До нас доносится запах гари. Видимо, дом подожгли. А это значит, что у дома никого точно нет. Мы подбежали к домику, когда догорал дверной проем. У дома стоит только одна из приезжих машин, двух черных внедорожников нет. Колеса машины Сергея проколоты. Сергей побежал в баню, облил себя водой и рванул в горящий дом. В эти секунды я постарела, кажется, лет на десять. Он ногой вышибает окно на кухне и оттуда вытаскивает баллон с газом и генератор. Я бегу в баню, черпаю в ведро воды и несусь к дому, пытаюсь затушить пожар. Сергей грузит взрывоопасное имущество в машину Лютого. Вода в бане быстро заканчивается, а пожар продолжает нарастать. Мои попытки его потушить не увенчались успехом. Дом не спасти. Я кашляю от угарного газа, столб едкого дыма поднимается вверх, пламя переходит на ближайшие деревья. Сергей переворачивает бочку с бензином и быстро катит ее прочь.

– Крис, в машину, – командует он, – за руль.

– Я не умею.

– Быстро, – он будто не слышит меня.

Я сажусь за руль, он заводит машину.

–Тут автомат. Газ, тормоз. Нажимаешь на «D», машина едет, чтобы остановиться нажимаешь на тормоз, а потом на «Р», парковка, – тараторит он.

– А ты куда?

– К реке покачу бочку. Надо ее утопить.

Я сильно нажимаю на газ, и машина срывается с места, летит прямо на дерево. Кричу. Жму на тормоз. Машина резко останавливается. Сергей уже не обращает на меня внимания. Он катит бочку в направлении реки. У дома загорается крыша. Нажимаю газ и, осторожно выруливая еду вперед. Газ, тормоз, газ, тормоз. Медленно, но верно я еду вперед. Проехав наверно пару километров, я замечаю, как начинают работать автоматические дворники. Начался дождь. Рыдая в голос, останавливаю машину. Выхожу из нее.

– Спасибо, – кричу, смотря на небо.

Не знаю, кто помог нам: мои родные, или его, а может, все вместе. Но на лес обрушивается ливень. И я стою под ним, намокая и радуясь этому явлению. Я еще никогда не была так рада дождю.

* * *

Машина несется по пустой трассе. Сергей сосредоточенно ведет автомобиль. Мы не перекинулись ни одним словом с тех пор, как он нашел меня в лесу. Он слишком взвинченный. Мы едем в город. Он останавливается у первой автобусной остановки. На ней никого нет.

– Тебе пора. Выходи, – он тянется и сам открывает изнутри мне дверь.

Неожиданно…

– Я не…

– Вышла, бл*дь! – кричит он.

Обидно. Сдерживая слезы, отстегиваю ремень безопасности, выпрыгиваю из автомобиля и громко хлопаю дверью. Мне больно. Не физически. Внутри.

Ударив резко по газам, он проносится мимо, но впереди тупик и ему необходимо развернуться. Что он и делает, очень умело, но слишком нервно.

Я не понимаю, что произошло? Ведь там, в лесу, когда он нашел меня, он вел себя совершенно по-другому. А сейчас словно чужой отталкивает меня от себя. Но я не верю. Нет, я не хочу без него! Не смогу! Выбегаю на дорогу. Рев тормозов и запах горелой резины. Я стою перед машиной, что успела затормозить буквально в паре сантиметров от меня. Он сидит, положив руки на руль, грозно смотрит на меня через лобовое стекло. Смотрю ему в глаза и стараюсь не моргать. Я тверда в своем решении, как никогда. Сергей чуть заметно кивает мне, разрешая сесть в машину. Мне так страшно делать шаг в сторону, боюсь, что обманет. Уйду с дороги, а он уедет. Его руки спокойно лежат