Прислонясь к высокому штабелю распиленных стволов, Мартин Бек смотрел на ельник за буреломом.

– Как, по-твоему, Херрготт? Можно было проехать сюда на обычной машине семнадцатого октября?

Рад почесал затылок, так что шляпа еще сильнее сдвинулась набекрень.

– По-моему, да. До штабеля можно было доехать. Сквозь бурелом этот даже на танке не пробиться. Сидеть, Тимми, слышишь! Вот так, славный песик.

Криминалисты, изучавшие место преступления, привезли с собой овчарку – опытную ищейку, и Тимми никак не мог усидеть спокойно, ему непременно хотелось выяснить, что происходит.

– Отпусти его, – сказал Мартин Бек и невольно зевнул. – Вдруг найдет что-нибудь.

– Еще подерутся.

– Там будет видно.

Рад спустил Тимми с поводка, и пес тотчас принялся обнюхивать землю.

– Только Тимми нам еще не хватало, – послышался через минуту голос Эверта Юханссона, одного из криминалистов.

– Если он что найдет, присмотрись как следует, – отозвался Рад.

Вскоре Юханссон подошел к ним. Одетый в комбинезон и резиновые сапоги, он тяжело топал по сучьям бурелома.

– Вид у нее жуткий, – сказал он.

Мартин Бек кивнул. Вообще-то он слишком часто видел такие вещи, они уже перестали производить на него впечатление. Останки Сигбрит Морд выглядели далеко не привлекательно, но ему случалось наблюдать кое-что похуже.

– Можете увозить, как только будут сделаны снимки, – заметил Мартин Бек. – Потом поглядим, что псы приволокут.

– Тимми тут подобрал что-то непонятное. – Эверт Юханссон держал в руке полиэтиленовый мешочек.

– Забирайте все посторонние предметы, – сказал Мартин Бек.

– Тут какая-то ветошь лежит, – сообщил Рад, ковыряя землю носком сапога.

– Бери и ветошь тоже.

Обогнув штабель бревен, они приблизились к веревочной ограде, за которой дежурили неутомимые газетчики.

– Одно мне ясно, – сказал Рад. – На старом грузовике Фольке я не взялся бы сюда проехать. Даже в сухую погоду.

– А на своей машине?

– Моя прошла бы. До того, как военные тут поколесили.

– А тебе не приходило в голову, что Бертиль Морд тоже должен знать эти места?

– Приходило, приходило…

Они перебрались через ограждение. Вместе с газетчиками стоял один из подчиненных Рада.

Репортеры вели себя смирно.

– Ты не ходил, не смотрел? – спросил полицейского один из репортеров.

– Не дай Бог.

Мартин Бек усмехнулся. Смесь трагедии с деревенской идиллией. Он больше привык к атмосфере злобной подозрительности, чреватой ударами полицейских дубинок.

– Она голая? – обратился репортер к Мартину Беку.

– Не совсем, насколько я могу судить.

– Но это убийство?

– Да, похоже на то.

Окинув взглядом представителей прессы, одетых явно не по погоде, он продолжал:

– До результатов вскрытия не сможем сообщить вам ничего существенного. Найден мертвый человек. Судя по всему, это Сигбрит Морд, и кто-то пытался спрятать ее тело. Насколько я могу судить, она почти раздета и речь идет о насильственной смерти. Если вы еще постоите и померзнете здесь, то увидите, как мы пронесем мимо вас носилки, накрытые брезентом. Только и всего.

– Спасибо, – ответил один из репортеров и, стуча зубами, направился к машинам, которые стояли поодаль.

После криминалистического исследования состоялось вскрытие.

Находок было сделано мало.

Честь самой неожиданной принадлежала Тимми: он подобрал кусок грудинки, но грудинку скорее всего оставили туристы. Особенно удивило Мартина Бека то, что Тимми не съел свою находку.

Ветошь, которая неизвестно кому принадлежала.

Сама Сигбрит Морд, ее одежда и сумочка.

Наручные часы были с календариком, они остановились в четыре часа шестнадцать минут двадцать три секунды в ночь на восемнадцатое – завод кончился.

Сигбрит Морд была задушена и подвергнута избиению. Врач обнаружил повреждение лобковой кости, как от очень сильного удара.

Некоторый интерес представляло состояние одежды.

Пальто и блузка лежали рядом с телом. Юбка и белье разорваны, нижняя часть тела обнажена, бюстгальтер разорван.

Мартин Бек остался в Андерслёве, хотя допросы производились в Треллеборге.

Он размышлял над заключениями экспертов. Разумеется, их можно было толковать по-разному. Но одно обстоятельство представлялось очевидным.

Пальто и блузка целы. Значит, она сняла их сама. Из чего можно заключить – она добровольно поехала к месту своей предстоящей гибели.

Где именно состоялось убийство, установить не удалось. Очевидно, поблизости от ямы с водой, но это была лишь догадка. В сумочке ничего необычного.

Все указывало на то, что сразу после посещения почты она вместе с кем-то приехала в глухой уголок и была там убита.

И ничто не говорило в пользу Фольке Бенгтссона.

Примерно так же умерла Розанна Макгроу больше девяти лет назад.

А Бенгтссон продолжал запираться, на вопросы отвечал вяло, не проявляя ни малейшей готовности помогать следствию.

Еще немного, и расследование зайдет в тупик.

Улики были невеские, но общественное мнение против Бенгтссона, так что скорее всего он будет осужден.

Мартин Бек был недоволен собой. Что-то тут не так. Что именно?

Может быть, все дело в Бертиле Морде?

Мартин Бек частенько вспоминал о нем и о его записной книжке. В самом деле, отличная книжка. Все ли он в ней записывал? Например, смерть бразильского смазчика в Тринидаде-Тобаго?

Мартин Бек чувствовал сильное желание поговорить с Мордом еще раз. По меньшей мере.

Еще он вспоминал банальное содержимое сумочки Сигбрит Морд, подумал о календарике в записной книжке и о записках, которые нашел в ее доме. И среди ее ключей оказался такой, который не подходил ни к одному из замков в доме.

Похоже, Морд далеко не все рассказал. Мартин Бек решил съездить в Мальмё и попытаться застать его трезвым.

У Бертиля Морда все было, как в прошлый раз. Тот же запах перегара и грязного постельного белья. Тот же полумрак в запущенной лачуге. Морд был даже одет так же: майка и старые форменные брюки.

Единственное, что прибавилось, – старый керосиновый обогреватель, который нещадно коптил, усугубляя впечатление запущенности и грязи.

Правда, Морд был трезв.

– Доброе утро, капитан Морд, – вежливо поздоровался Мартин Бек.