— Долли, не трави мне душу, ради Бога. Он ведь не придет, да? Он не придет. Ты ему позвонила и сказала, но он не придет.

— Дейзи…

— Он никогда не делал того, чего не хотел. Даже стихи читал не тогда, когда просили, а когда самому хотелось почитать.

— Дейзи, я…

— Я никогда не думала о нем, как о своем парне, понимаешь? Я рассказывала ему, как целовалась с Тедом в спортзале и как Билли пригласил меня в кино, а сам начал приставать, и я дала ему по шее и убежала… Гас смеялся вместе со мной, а потом кто-то в кровь избил Билли. Так и не узнали кто. Билли не сказал.

— Господи, да прости ты меня…

— Мне это всегда казалось нормальным. Как и то, что у Гаса никогда не было девчонки. Я бы с ума сошла, появись она у него. Он всегда был мой и только мой. Но выйти за Гаса… Я не знаю. Долли, я ничего не знаю. Как вести себя в постели с мужчиной, как выходить замуж, как найти свою любовь. Ничего. Дед и папа очень хотели, чтобы я выросла «как все», не хвасталась деньгами и вообще не обращала на них внимания. У нас в семье было неприлично о них говорить, понимаешь? А мама… Мама, наверное, очень бы хотела, чтобы мы были из графов. Или из пэров Англии. Но мы — из нефтяников. И немножко из фермеров — это мамины родители, только они давно умерли.

— Дейзи, я идиотка, а мы сейчас опоздаем. Я так и не поговорила с тобой, когда ты в этом нуждалась…

— Ерунда, Долли. Внучка старого Сэнда справится. Просто… У меня никого нет в жизни, кроме Гаса. Я очень одинока, Долли, а мне иногда хочется задавать вопросы. Возможно, они идиотские, но я должна знать ответ.

Долли осторожно погладила непокорные локоны Дейзи и несмело спросила: — Гасу можно было задавать любые вопросы, да?

— Да. Он очень умный. И он никогда не смеялся надо мной. Знаешь, ведь даже про месячные мне книжку дал Гас, а не мама.

— Она тебя бросила на произвол судьбы!

— Что ты! Она очень хорошая, мама моя, и папа у меня отличный, и я страшно рада, что они на своем атолле сидят сейчас и на звезды любуются, но… Получается, что в это городе у меня один близкий человек — Гас, а он не придет. …И никогда больше не придет, потому что они с Морисом…

— Ты уверена, что хочешь замуж за Мориса?

— Да. Нет. Не знаю. Мне сегодня приснился мерзкий сон. Как будто Морис кричит на меня, а потом приходит Гас, и они орут друг на друга, а потом Морис его бьет. Это чепуха, конечно, Морис никого бить не станет, да и Гас не позволит себя бить — но во сне это все было так мерзко… Потом Морис меня взял за руку и потащил, а я не хотела идти. Вырывалась и тоже кричала.

— Если хочешь, можно просто не пойти на свадьбу.

— Смеешься?

— Почему? Мир не рухнет, никто не умрет. Угощение все равно съедят, будет скандал, а потом все рассосется. Вы больше ни разу не встретитесь с Морисом и его маменькой, но зато, возможно, ты избежишь ошибки…

— Долли, вот я не знала, что ты такая романтическая особа! Поехали. Это все плохой сон и хандра. Я влюбилась в Мориса — теперь я выхожу за него замуж. За него, а не за Урсулу. И все у нас будет хорошо.

За время церемонии Долли искусала губы в кровь, потому что все плохие приметы, которые могли случиться, — случились. Голубь влетел в открытое окно, Дейзи споткнулась, подходя к столу, а под занавес Морис уронил обручальное кольцо с розовыми бриллиантами и долго не мог его найти под столом. Да, разумеется, после вчерашнего руки у него тряслись, но это мало утешало собравшихся суеверных особ, типа Долли Браун.

Сью с близнецами на банкет не поехала, Долли и самой не хотелось, но Мэг уже вовсю кокетничала с кем-то из пришедших в себя друзей жениха, и Дейзи была такая счастливая и красивая, что Долли решила не расстраивать их.

Урсула Эшкрофт превзошла сама себя. Она всегда была прижимиста и терпеть не могла угощать гостей хоть бы даже и минеральной водой, но свадьба сына вынудила ее пойти на беспримерные жертвы. Банкетный зал небольшого ресторана был увешан, увит и заставлен цветами всех оттенков и размеров, на столе плакала, прощаясь с белым светом, ледяная русалка в целомудренном ледяном купальнике, а угощение было стратегически верно разбросано по маленьким блюдечкам и расставлено с таким расчетом, чтобы гость сперва запутался в цветах, потом от усталости приналег на напитки (шампанское и белое вино), и только потом, может быть, нашел бы блюдце, скажем, с ветчиной, которая совершенно не идет к белому полусладкому.

Друзья жениха разочарованно переглянулись — и отправились в бар ресторана на другой этаж. Оттуда они вернулись повеселевшие и явно ожившие, начались танцы, и Долли Браун, пользовавшаяся заслуженным успехом, на некоторое время потеряла Дейзи из виду.

Дейзи по доброте душевной решила, что Морис расстроен неприятностью с кольцом, и склонилась к плечу жениха.

— Морис, ты как?

— А? М-м, спасибо, хорошо. У меня раскалывается голова и хочется спать.

— Я тоже всю ночь не спала. Выспимся в самолете.

При мысли о взлете-посадке Мориса затошнило, но он героически взял себя в руки.

— Лучше выспимся в Майами. Ненавижу спать в самолетах. Ты очень красива сегодня. Э-э… Хорошо выглядишь. Посиди, я схожу к маме.

— Морис, но я…

— Ты должна ее понять. Сегодня она прощается со своим сыном навсегда.

— Почему? Мы же вернемся к вам… к нам домой?

— Это я в глобальном смысле. Я больше не ее сын, то есть не только ее сын, но и твой муж. Она должна свыкнуться с этим, примириться. Одним словом — посиди.

Он опять ушел, устало подумала Дейзи. Неожиданно ей показалось, что ничего хорошего ее не ждет. Первая брачная ночь вызывала даже не волнение, а терпеливое раздражение — опять будет больно и… никак. Свадебное путешествие — да, но она уже раз сто была в Майами, знала все побережье, так что открытий не будет. Правда, им с Морисом предстоит жить в одном номере и спать в одной постели… Дейзи не смогла удержаться и передернула плечами. Насколько лучше было бы сейчас потихоньку отправиться домой, смыть макияж, от которого уже начинают чесаться глаза, и забраться в свою уютную постель с мишками, зайцами и львами, с десятком мягких и легких подушек, с любимой книгой на столике, с розовой лампой-ночником…

— Одолели сомнения? Правильно. Хорошее дело браком не назовут.

При желании тетка Элеонора ухитрялась ходить практически бесшумно, и Дейзи вздрогнула совершенно искренне, когда старая ведьма плюхнулась рядом с ней.

— Вы меня напугали…

— Тетя. Зови меня тетей. А еще лучше — просто Элеонорой. Значит, ты не передумала? Жаль.

— То есть как это?

— Да так. Я бы в жизни не вышла за моего племянника.

— Да что ж это такое! Все на него ополчились. Вот назло всем я и буду самой счастливой!

— Будь. Только прими совет.