– Она ненормальная, если хочешь мое мнение.

Не исключено, что мать Элси действительно была больна, но ведь никто никогда не глядел ей мозги на просвет. Может, в ее голове теснилось столько историй, что она не могла подобрать для них слов?

Летом мы начали работать на фабрике.

– Это временно, – сказала я, присаживаясь на свободный стул рядом с Элси. – Пока папа не оправится и не встанет на ноги.

На том стуле я просидела еще сорок лет.

– Значит, ни одна из вас так и не поступила в университет? – спросил Джек.

Я покачала головой:

– Вместо учебы мы работали на фабрике, на ужасного коротышку, который расхаживал туда-сюда и на всех кричал.

– Мистер Бекетт, – подсказала Элси. – Контролер.

– Да, мистер Бекетт. Ты мне даже подумать не даешь, все время подгоняешь! Я бы и сама вспомнила!

Элси изогнула бровь, но я решила не обращать внимания.

Джек потянулся к своей чашке:

– А что вы делали на фабрике?

– Корсеты, – засмеялась я. Джек засмеялся вместе со мной. – Они состоят из косточек и панелек. Когда пытаешься сшить корсет, это все равно что удерживать заложника.

– Ты отлично справлялась, – возразила Элси. – Ты была лучшей ученицей мистера Бекетта.

Я глядела в дальний угол гостиной – и на много лет назад. Прошлое полезнее настоящего. Иногда настоящее кажется совершенно незначительным и абсолютно ненужным, куда я наведываюсь только из вежливости. Когда я очнулась от раздумий, Джек ждал.

– Там была девушка, – начала я, – сидела рядом со мной и Элси, так вот она вообще не могла разобраться, что к чему. Тряслась всякий раз, когда собирала корсет.

– Ты о Кларе? – спросила Элси.

Я кивнула.

– Говорила, Бекетт вылитый ее папаша, а отца она смертельно боялась.

– И что сталось с Кларой? – спросил Джек.

– Она повесилась, – прошептала я.

– Вовсе нет! – Элси поставила чашку, которая неприятно контрастировала с неподходящим блюдцем. – С чего ты это взяла?!

Я не ответила ей и повернулась к Джеку:

– Мать Элси сказала, Клара еще покачивалась, когда ее нашли.

– Никто не вешался! – Элси нечем было стукнуть, поэтому она повысила голос. – Ты опять все путаешь! С какой стати ей вешаться?

– Из страха, – резонно ответила я. – Мистер Бекетт ее постоянно запугивал.

– Ему что-то за это было? – поинтересовался Джек.

Элси подалась вперед, пытаясь поймать мой взгляд:

– Да ты же ей помогала, Флоренс! Разве ты не помнишь? Учила ее, как собирать и растягивать корсет! В итоге она очень неплохо научилась.

Я поглядела на Элси:

– Не помню.

– Ты с ней часами возилась! Клара начала ходить с нами на танцы по субботам, а потом вышла замуж за парня, который работал в рыбном магазине, и переехала, кажется, в Уэльс.

Я начала было говорить, но удержалась.

– Постарайся вспомнить, Флоренс! Что ты тогда сделала?

– Не торопитесь, – поддержал ее Джек. – И не переживайте. Каждому случается запутаться.

Я переворачивала мысли, как карты, пытаясь разобрать их по мастям. Пальто так и лежало у меня на коленях, я чувствовала, как мнется материал под пальцами. Спустя некоторое время я призналась:

– У меня не осталось надежных воспоминаний.

– Держу пари, остались. – Джек взял меня за руки. – Скажите мне что-нибудь несомненное – то, в чем вы абсолютно уверены.

Я перестала комкать пальто и поглядела ему в глаза:

– На фабрике работал и Ронни Батлер.

– Когда вы ее видели в последний раз?

Сегодняшняя уборщица явилась в оранжевой форме. Из всех бессмысленных вопросов, которые можно задать потерявшему свою вещь человеку, этот заслуживает первого приза.

– Если бы я это знала, – съязвила я, – я бы догадалась, где искать, не правда ли?

Внешность у этой девушки необычная: маленькие глаза и маленькие уши. На шее распятие, но я очень удивлюсь, если она хоть раз переступала порог церкви.

– А как она выглядит? – спросила уборщица.

– Я ищу книгу. – Я закрыла глаза. – Она выглядит как книга, а внутри слова.

– Какого цвета?

– Не знаю. Синего или зеленого, не помню. Ни разу не замечала, какая обложка, меня интересует содержание.

– Моя мать говорит, что потерянное обязательно находится там, где меньше всего ожидаешь. Почему бы нам не посмотреть в необычных местах?

– В холодильнике, что ли? Или в бачке унитаза?

Девушка улыбнулась:

– Вот именно!

Я снова прикрыла глаза.

Книга должна быть там, где я ее оставила, – на маленьком столике у кресла. Каждый вечер я кладу ее туда, когда иду спать, а по утрам беру и читаю, пока не зайдет Элси.

– Должно быть, вчера вы положили ее куда-то еще. – Девушка пошарила рукой за диванными подушками. – Может, вы отвлеклись по рассеянности?

– Рассеянного склероза у меня еще нет, – огрызнулась я. – Голова, слава богу, варит. Это всего лишь старость.

Девушка остановилась посреди гостиной и уперлась руками в бока.

– Да найдется ваша книга, и там, где вы меньше всего ожидаете.

Видимо, это надо было понимать как «я устала искать».

– У меня уже не первая вещь пропадает. – Я села в кресло, пока девушка открывала корзинку с тряпками и щетками. – На прошлой неделе из холодильника исчезло молоко, а я знаю, оно там было, я его только тем утром открыла. А неделей ранее я нашла журнал под подушкой.

Девушка промолчала.

– Это кто-нибудь из вас, да? Наверняка вы. Я бы предпочла, чтобы вы сознались, тогда я хоть волноваться не буду.

Молчание.

– Если это будет продолжаться, мне придется поговорить с мисс Амброуз.

Девица усердно натирала тумбочку полиролью.

– Или даже с мисс Биссель.

Рука с тряпкой замерла.

– Давайте сделаем вам крепкого чая, мисс Клэйборн, и поищем еще раз.

Я знала, что упоминание мисс Биссель сделает свое дело. У меня есть устоявшиеся привычки: я читаю журнал «Радиотаймс» у окна, а книгу в кресле. Я покупаю пинту молока в понедельник, и мне хватает на пять дней. Я живу по привычкам. Когда дни становятся совсем маленькими, рутина – единственная опора, которая не дает вам развалиться.

Я слышала, как девушка наполняет чайник и шарит в выдвижном ящике.