1 ноября 1916 года в Государственной думе речь держал лидер фракции конституционно-демократической партии Павел Милюков. Он обвинил власть в намерении заключить сепаратный мир с Германией. С парламентской трибуны главу правительства он назвал изменником и взяточником, а императрицу объявил предательницей.

Каждый пункт обвинений он заканчивал словами: «Что это — глупость или измена?» Эта фраза словно била молотом по голове.

Милюков с удовлетворением отметил реакцию зала:

«Аудитория решительно поддержала своим одобрением второе толкование — даже там, где я не был в нем вполне уверен».

А что было в реальности?

Берлин действительно хотел заключить с Россией сепаратный мир. Датский король Христиан X предлагал Николаю свое посредничество в мирных переговорах.

И что же? Последовал отказ.

Когда началась война, 5 сентября 1914 года союзники подписали в Лондоне декларацию: «Российское, английское и французское правительства взаимно обязуются не заключать сепаратного мира в течение настоящей войны». Петроград хранил верность союзническим обязательствам и отвергал любой зондаж немецких дипломатов.

Но британский посол в Петрограде Джордж Бьюкенен все равно подозревал царский двор в «прогерманских симпатиях». Называл императрицу «орудием Германии». Говорил председателю Думы Родзянко: «Германия использует Александру Федоровну, чтобы настроить царя против союзников». А Николай находится под влиянием царицы…

Посол Бьюкенен и самому императору жаловался, что в правительство назначаются люди с явными прогерманскими настроениями.

Николай II, болезненно воспринимавший слова о чуждом влиянии на него, ответил раздраженно:

— Вы, по-видимому, думаете, что я пользуюсь чьими-то советами при выборе моих министров. Вы ошибаетесь: я один их выбираю…

Император не лукавил. Он был крайне упрям и назначал только тех, кому доверял. Принято считать, что последний русский император был нерешительным и легко поддавался влиянию. В реальности он никогда не делал то, чего делать не хотел. И быстро избавлялся от людей, которые пытались навязать ему какие-то советы.

Но и столетие с лишним спустя Николая клянут на все лады. Одни за то, что он был жесток и некомпетентен и допустил революцию. Другие — за мягкость и нерешительность, за то, что не задавил революцию и революционеров.

А разговоры о всемогущих немецких шпионах не прекращались и после отречения Николая.

Британский посол записал в дневнике:

«Со дня большевистского восстания ходили упорные слухи, что их операциями руководят переодетые германские офицеры генерального штаба. Теперь я получил сообщение, хотя и не могу ручаться за его достоверность, что шесть германских офицеров прикомандировано к Ленинскому штабу в Смольном институте».

Никто не пришел на помощь

Николай II, кажется, нисколько не сожалел об утерянной власти. Он надеялся провести остаток жизни с любимой женой, обожаемым и несчастным сыном, дочерьми, в которых души не чаял. Лишенный власти император плохо представлял себе и положение в стране, и собственную будущность. Он наивно предполагал, что будет предоставлен самому себе и поживет наконец спокойно и безмятежно в кругу семьи. Или в худшем случае вместе с женой и детьми уедет за границу…

Но он был обречен. Все хотели от него избавиться и начать новую жизнь. Только одни удовольствовались тем, что свергли Николая, а другие убили его вместе с женой и детьми в Екатеринбурге в июле 1918 года.

Писательница Зинаида Николаевна Гиппиус отметила в дневнике:

«С хамскими выкриками и похабствами, замазывая собственную тревогу, объявили, что расстреляли Николая Романова… Щупленького офицерика не жаль, конечно (где тут еще, кого тут еще «жаль»!), он давно был с мертвечинкой».

Владимир Николаевич Коковцов, бывший председатель Совета министров, вспоминал:

«Нигде не видел ни малейшего проблеска жалости или сострадания. Известие читалось громко, с усмешками, издевательствами и самыми безжалостными комментариями… Бессмысленное очерствение, похвальба кровожадностью. Самые отвратительные выражения: «давно бы так», «крышка Николашке», «эх, брат Романов, доплясался» — слышались кругом от самой юной молодежи, а старшие либо отворачивались, либо безучастно молчали».

Расправились со всеми членами императорской семьи, кто не сумел уехать.

Младшего брата Николая II великого князя Михаила Александровича, который фактически отказался стать императором, в марте 1918 года Совет народных комиссаров выслал в Пермь. В ночь на 13 июня глава местных большевиков Гавриил Ильич Мясников с группой чекистов и милиционеров вывез бывшего великого князя за город и расстрелял. Советские газеты написали, что бывший великий князь бежал. Самого Мясникова потом тоже расстреляют…

В ночь с 17 на 18 июля 1918 года в нижнюю Селимскую шахту под Алапаевском сбросили живыми великую княгиню Елизавету Федоровну, великого князя Сергея Михайловича, князей Константина Константиновича, Игоря Константиновича, Иоанна Константиновича и сына великого князя Павла Александровича князя Владимира Палея.

Ночью 29 января 1919 года расстреляли великих князей Николая Михайловича, Павла Александровича, Дмитрия Константиновича и Георгия Михайловича, которых держали в Петропавловской крепости. В общей сложности убили восемнадцать членов семейства Романовых.

Никто не пришел к ним на помощь.

Противостоявшее советской власти Белое движение не хотело восстановления монархии. Адмирал Александр Васильевич Колчак, сражавшийся с большевиками в Сибири, запретил в своей армии исполнять монархический гимн «Боже, царя храни». Генерал Антон Иванович Деникин, командовавший войсками Юга России, был откровенным противником монархии. Когда князья Юсуповы изъявили желание сражаться против большевиков, Деникин ответил отказом: «Присутствие членов и родных семьи Романовых в рядах белой армии нежелательно».

Вудро Вильсон. Мороженое вместо виски

Вошедшая в историю победоносная атака японской армии на американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе в декабре 1941 года была результатом не только скрупулезных расчетов генштабистов императорского флота. Это была еще и месть.

Японцы считали себя глубоко униженными теми законами, которые принимались в Соединенных Штатах после Первой мировой войны. Американские законодатели запретили въезд в страну мигрантов из Мексики, Южной Европы и Японии как людей второго сорта, от которых нужно держаться подальше.

Императорское правительство расценило американские законы как прямое оскорбление и выразило протест, объявив день принятия законов днем национального унижения. Через несколько лет японские торпедоносцы обрушат свой груз на американский флот.

А новый закон отразил желание американцев изолировать себя от мира после Первой мировой войны в Европе. И свидетельствовал о широком распространении расовой дискриминации в тогдашнем американском обществе.

Один политик пытался помешать этому — Вудро Вильсон, президент Соединенных Штатов в 1913–1921 годах. Он не хотел, чтобы Америка отгораживалась от остального мира, где зрели семена новой войны. И еще он сопротивлялся принятию сухого закона, казавшегося ему безумным. Если бы к нему прислушались, история пошла бы иным путем.

Почему у него не получилось?

Многие американцы поразились тому, что он выиграл выборы в 1912 году и добился переизбрания через четыре года.

Кандидат от республиканской партии