цены упали, и покупать американские товары стало выгодно. Как писали тогда, «страна выставлена на продажу». Европейская экономика пребывала в бедственном положении, и Старый Свет экспортировал из Америки товаров на восемь миллиардов долларов. Иностранные инвесторы завалили Соединенные Штаты золотом, и этот капитал стимулировал экономику страны. Богатство Америки более чем удвоилось.

И американские потребители, которые патриотично экономили во время войны, пошли по магазинам, чтобы наконец порадовать себя. Скупали не только одежду, но и бытовую технику, прежде всего новинки — электрические холодильники, пылесосы, радиоприемники. Первая коммерческая радиостанция в Соединенных Штатах вышла в эфир в 1920 году; три года спустя в стране насчитывалось полтысячи радиостанций.

Самый важный товар — автомобиль. Низкие цены и щедрые кредиты превратили автомобиль в доступную роскошь; вскоре машины стали практически предметом первой необходимости. К концу двадцатых на каждые пять американцев приходилось по одной машине. По всей стране строились заправки, станции технического обслуживания и мотели — для путешествующих на автомобиле.

Америка превращалась в общество потребления. Люди покупали одни и те же товары — благодаря общенациональной рекламе и распространению сетевых магазинов, слушали одну и ту же музыку, танцевали одни и те же танцы! Это были ревущие двадцатые! Люди оценили кинематограф — к концу двадцатых три четверти американцев посещали кинотеатр каждую неделю.

Но большая часть стремительно растущего богатства двадцатых годов была построена на шатком фундаменте дешевых кредитов и азарте биржевой игры. Философия невмешательства в экономические дела, которая оказалась правильной в 1921 году, не смогла предотвратить крах фондового рынка в 1929-м и банкротство американских банков.

Уже успевшие забыть о войне и жестокой пандемии гриппа, американцы столкнулись с Великой депрессией. И растерялись. В поисках веры многие обратились к коммунизму; дружно читали «Коммунистический манифест» Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Обладатели партбилетов и беспартийные попутчики дружно ходили на вечеринки по сбору средств, на митинги и демонстрации. Вечерами за кухонным столом пили чай, ели черный хлеб с селедкой и горячо обсуждали мировые проблемы.

Тысячи рабочих вступили в коммунистическую партию, потому что испытывали классовую ненависть к капиталистам-эксплуататорам. Но и многие тысячи образованных представителей среднего класса, интеллигенции — учителя, ученые, писатели — присоединились к коммунистам, для них партия также обладала моральным авторитетом и олицетворяла борьбу против социальной несправедливости.

Большинство коммунистов никогда не бывали в штаб-квартире партии, не видели ни одного члена Центрального комитета. Но все знали: партийные активисты помогали рабочим отстаивать их права, партийные юристы защищали темнокожих на Юге; партийные организаторы жили, работали, а иногда и умирали вместе с шахтерами в Аппалачах, с сельскохозяйственными рабочими в Калифорнии, с металлургами в Питтсбурге.

Ощущение всемирной солидарности, воплощенное коммунистической партией, рождало чувство собственного достоинства, делало жизнь значимой и важной. Именно это превращало коммунистов в истинно верующих. И многие говорят: Америке повезло, что в стране были искренне верующие коммунисты. Они подталкивали страну к тому, чтобы она стала настоящей демократией.

Все рухнуло много позже, когда в феврале 1956 года на XX партийном съезде первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев рассказал о сталинской эпохе. Сбитые с толку и убитые горем американские коммунисты плакали или молчали. В течение нескольких недель тридцать тысяч человек вышли из компартии, и она стала такой, какой была в начале 1919 года: маленькой сектой, почти незаметной на политической карте Америки.

Но это произошло, когда Вудро Вильсон уже ушел в мир иной.

Любовная записка президента

2 октября 1919 года президент Вильсон перенес инсульт. Он ездил по стране и выступал. Напряженный график — он проехал восемь тысяч миль за три недели — стоил ему здоровья. Его мучили постоянные головные боли. В Пуэбло, штат Колорадо, он упал в обморок от истощения.

Президент сказал врачу, что не может дышать.

— Кажется, я рассыпаюсь на кусочки, — прошептал он.

Поезд взял курс на Вашингтон. Через неделю в Белом доме его сразил удар — инсульт. 2 октября он был на волосок от смерти. Президент лежал, левую сторону парализовало, он лишился дара речи.

Но он не хотел признавать, что болен. Его даже не отправили в больницу. А за инсультом последовала опасная для жизни инфекция, которая сделала Вильсона физически слабым, эмоционально хрупким и неспособным к здравым политическим суждениям.

Белый дом по указанию первой леди публиковал оптимистические сообщения о том, что президент страдает от «нервного истощения» и скоро поправится. Пока президент лежал в постели — не в силах даже говорить, — Эдит Вильсон читала все поступавшие в овальный кабинет документы, а в некоторых случаях подписывалась за него.

Вудро Вильсону повезло с женами. Они обе его очень любили. И он отвечал им взаимностью.

Он написал сотни пылких писем своей первой жене Эллен — на протяжении всего их 29-летнего брака. «Моя дорогая, — писал он, — я даже не в силах передать тебе, насколько я полностью принадлежу тебе. Я и сам не сознавал, как сильно люблю тебя, пока не узнал, что ты любишь меня».

Но Эллен умерла в 1914 году, оставив Вильсона потерянным и подавленным. Он воспрял духом, когда в феврале 1915 года приметил Эдит, богатую вдову владельца ювелирного магазина. Охранявший его агент секретной службы вспоминал, что президент вел себя с ней, как «школьник на первом свидании».

Он посылал Эдит столь же страстные записки, которые помогли завоевать ее расположение:

«Пожалуйста, прокатись с нами этим вечером, моя драгоценная маленькая девочка, чтобы я мог прошептать тебе что-нибудь на ухо, что-нибудь о моем счастье и любви, и прими это как частичку моего сердца, которое отныне принадлежит тебе».

18 декабря 1915 года президент Вудро Вильсон вновь женился. Эдит, темпераментная и веселая, играла в гольф и обожала ходить по магазинам. Ханжи пришли к выводу, что платья новой первой леди слишком обтягивающие, вырез непозволительно глубокий, а юбки чересчур коротки.

Вудро Вильсон родился в Вирджинии и в определенном смысле оставался южанином — в отношении к темнокожим и к женщинам. Но он сознавал, что роль женщин меняется. В войну они во многом заменили в экономике мужчин, призванных в армию.

Одна из самых «женских» профессий того времени — телефонистка. Тогда владелец аппарата звонил на станцию, ему отвечал оператор коммутатора. Звонивший сообщал имя человека, с которым хотел поговорить, и оператор их соединял.

Оказалось, что мужчины в телефонисты не годятся. Они постоянно отвлекались, не отвечали на звонки, а то и сквернословили. Так что телефонные компании начали нанимать девушек. А в Первую мировую подразделение Корпуса связи, известное как «Привет, девочки», отправили на фронт. Задача — наладить связь между американскими,