— Постоянно.

Кир хмыкнул и откинул голову на спинку дивана, обнажая угловатый, слегка щетинистый подбородок.

— Говорит с тобой? Запугивает?

Я заворожённо скользила взглядом по переплетению вен, проглядывающих сквозь кожу. Худой, почти болезненно измождённый, безучастный, закутавшийся в колючую шерстяную кофту, но не способный согреться. Почему же он пугал так, что хотелось кричать? Пугал куда сильнее, чем ведьма, отбирающая у меня тело.

«Пожалуйста, не выдавай!» — она судорожно забилась в оковах моего разума. Не всесильная страшная ведьма, а испуганная одинокая женщина.

Ты мучаешь меня. Смотришь из зеркала, кривишь губы в ухмылке. Притворяешься жестокой и стойкой. Такой, какой привыкла казаться. Но кто ты на самом деле?

Она вспыхнула, закричала, не способная признать хотя бы намёк на слабость. Но теперь у нас одно тело и одни мысли на двоих. Неужели ты надеешься узнать все мои страхи, но скрыть собственные?

«Я чудовище! И ты прекрасно это знаешь! Давай, расскажи ему всё! Позволь ему разорвать на части, уничтожить всё, что от меня осталось! Давай же!»

Ты нападаешь на меня, ведьма? Или попросту прячешься от кого-то, кто опаснее тебя?

— Говорит? — Кир повернулся, прищурил колючие, как подтаявший и вновь скованный морозом снег, глаза.

Кто бы знал, что заставило меня соврать:

— Только чувства, обрывки эмоций.

Ведьма благодарно и расслабленно выдохнула.

— Это хорошо. Если попытается, не отвечай ей. Игнорируй, как дьявола на левом плече, который учит плохому.

— Даже если ангела на втором плече нет?

Он поддался порыву: тронул мои лёгкие, рассыпавшиеся неконтролируемым водопадом кудряшки и тут же отдёрнул руку, точно обжёгшись:

— Ангелом будешь ты. Главное слушай только свой внутренний голос. Свой, а не её. Она будет называть тебя слабой, угрожать и умолять, возможно попытается надавать на жалость. Не слушай. Эта женщина всегда врёт.

— Говорите так, как будто знакомы с ней.

Я заправила волосы под капюшон, привычно спряталась в него, и затянула завязки. Кирилл неосознанно тронул верхние пуговицы кофты, и без того наглухо застёгнутые. Снова зажал ладони под мышками. Замёрз, наверное.

— Не задавай вопросов, к ответам на которые не готова.

«И только ты решаешь, когда я готова, верно?» — царапнула пленница (или надсмотрщица?) мой разум.

— Что теперь с нами… со мной будет? К этой информации я точно готова, — торопливо добавила я.

Кир передёрнул острыми напряжёнными плечами. Кажется, коснусь — порежусь.

— Завтра посмотрим, какую работу на тебя лучше повесить. Трудовую книжку оформишь у Лины. Лучше, чем она, с документами никто не справится. И каждый день придётся заходить ко мне… на беседу, — он сжал зубы, словно это ему, а не мне «придётся» терпеть ежедневные допросы. — Ведьма очень хитра. Но и она иногда совершает ошибки.

«И очень жалеет о них».

— Так я получила работу? Здесь?

Радоваться или не стоит? Магия и путешествия между мирами — что может быть лучше? Уйма документации и хищница Лина в качестве наставницы — другая сторона медали.

— А у нас есть выбор? В противном случае мы запустим мышь в амбар.

— А в этом запрёте её в кладовой со сметаной. Она хотела попасть в портал. Ей нужно…

— Вернуться домой, — перебил Кирилл. — Она просто хочет домой. И лучше, если способ сделать это будет в нашей власти. А теперь пошла прочь, — без злости, устало, потребовал он.

Этот парень совершенно точно на дух меня не выносит. Впрочем, и я вскочила с дивана с явным облегчением.

— И Соня, — окликнул Кир напоследок, — ты же не будешь мне врать?

«Пожалуйста!»

И я снова соврала:

— Конечно, нет. От этого ведь зависит моя жизнь, так?

— Поверь, — его ледяные серые глаза укололи мои — большие, круглые и чертовски наивные, — не только твоя.

— Мне стоило сказать ему правду.

Маленькое зеркальце на карманной расчёске отчётливо отражало тёмные текучие волосы и бледную щёку.

«Почему же ты этого не сделала?» — скривила ухмылку ведьма.

— Потому что ты попросила.

«Доверчивая дура».

Я вздохнула. Стекло запотело и на какой-то момент показало странную смесь двух лиц, отличающихся, как день и ночь.

— Скорее всего. Но ты не меньшая дура: чуть не угробила нас обеих.

«А что мне оставалось делать?! Я слышу твои мысли, малышка. И мне не нравится идея самоубийства».

Я оттолкнулась от влажных досок крыльца и скрипуче качнулась на качелях, вторя мерному перестуку дождя. Чего уж скрывать? Призналась:

— Мне тоже. Но разве мы сможем ужиться мирно?

Зеркало надолго замолчало.

«Мы можем попытаться», — решила, наконец, ведьма.

— Если ты будешь хорошо себя вести.

«Если ты будешь хорошо себя вести», — одновременно предложили мы и усмехнулись.

— Значит, мир?

«Вооружённый нейтралитет. Я не стану перехватывать власть над телом, если ты не выдашь меня колдуну».

Качели замерли, протяжно всхлипнув, я уперлась носками кроссовок в раскисший кленовый лист.

— Но это же не конец? Мы придумаем, как снова разделиться?

«Не заставляй меня врать, малышка. Я делаю это куда лучше, чем ты».

— Не меня ли ждёшь, детка?

И чему я удивляюсь? Знала же, что он придёт. Знала, но всё равно не верила.

— Жду, пока дождь закончится, — оскальзываясь на мокрых ступенях, я спустилась к понтовому алому авто. — Забыла захватить зонт.

Стекло окна опустилось чуть ниже. Дэн высунулся едва ли не по пояс, оценил угрюмые тяжёлые тучи, слякотную дорогу и заключил:

— Это октябрь и ты в России. Дождь не закончится. Но, — он спрятался от капель в салоне и, судя по звуку, похлопал по соседнему сидению, — от него можно укрыться здесь. Зонта, правда, у меня тоже нет.

Градус романтики немножко упал, когда пришлось оббегать драндулет по мокроте, чтобы занять предложенное место, а потом протирать мгновенно запотевшие очки.

— А, не! Лучше назад садись. Там для тебя подарок.

Рыжий заговорщицки подмигнул, а я покорно залезла в машину, бросив напоследок взгляд на окна междумирной таможни. Трое коллег давно разбежались кто куда, но Кир так и не высунулся из комнаты. Жив он там вообще? Показалось, что занавеска на тускло подсвеченном квадрате дрогнула. Просто показалось.