– Дернешься, и я разнесу твою башку, – снова предупредил Меннетт, возможно, на случай, если Кара забыла его слова за последние восемь секунд. Пальцы поймали прилипшую ткань, сдвигая ее с лица.

Кара не видела практически ничего, кроме черных ботинок, но почувствовала, как изменилась атмосфера.

Повисло долгое молчание.

– Пресвятая Матерь Зеркал, – прошептал Меннетт.

Кара повернула голову, чтобы посмотреть на него. Все пятеро были в бронежилетах, выглядевших гораздо тяжелее тех, что носили полицейские, разгонявшие беспорядки дома, – почти как у средневековых рыцарей, только из черного кевлара и углепластика, а не стали. Забрала на шлемах были сделаны из матового стекла. Даже под обезличивающим снаряжением поза Меннетта выдавала ужасное замешательство, как если бы он отпустил расистскую шуточку, а потом обнаружил, что за спиной стоит Майк Тайсон. Его голова повернулась к стволу пистолета, словно он винил оружие за то, что ударил им девушку по челюсти.

Нарочито медленно Кара нащупала языком выбитый зуб и сплюнула его на землю. Меннетт дернулся, когда слюна пополам с кровью брызнула на камни.

– Сержант, – голос командира казался натянутым, словно струна арфы. – Как думаете, вы можете срезать с графини наручники? И помочь ей подняться?

– Конечно, конечно, – выпалил Меннетт. – Мне так жаль, миледи… Я не… я не хотел… вы просто закрыли лицо… Я не увидел ваш эндаумент. Подумал, вы – повстанец… – Он осторожно поднял Кару на ноги, секунду повозился с ее запястьями, и путы спали.

Все черно-бронированные фигуры выстроились перед нею. Она не могла сказать наверняка из-за шлемов, но чувствовала, что они пялились во все глаза.

На плече одного из них красовались серебристые шевроны. Он встряхнулся и вытащил из-за пояса рацию.

– Докладывает Корбин. Мы обнаружили леди Хан. Повторяю: обнаружили леди Хан. Подозреваемый вывел нас прямо на нее. Она не пострадала, но находилась в реке и получила… э-э… незначительные повреждения. Мы доставим ее в Сент-Янус для медицинского освидетельствования. Прием.

Кара отчетливо услышала, как рация проскрежетала в ответ: «Отставить, капитан. Доставьте графиню во дворец для немедленного допроса».

Капитан явно удивился противоречию, но сказал лишь:

– Понял. Доставить во дворец. Конец связи.

Кара потерла запястья, возвращая им чувствительность. В голове бешено метались мысли.

Парни с пушками явно приняли ее за зеркальную сестру, и коль скоро это представлялось единственной причиной, почему они больше ими в нее не тыкали, девушка не спешила их разубеждать. Но леди Хан? Графиня? Дворец? Кем Парва была здесь?

Кара подняла взгляд. Здания, сгрудившиеся на набережной, походили на кривозеркальные отражения домов, которые она помнила. Она узнала лошадей в стиле ар-деко возвышающегося над нею здания «Юниливер» и старую электростанцию на противоположном берегу, приютившую галерею Тейт, только здесь они казались выше, и их силуэты рябили, уходя в небо, знакомые очертания сгорбились от странных наростов из кирпича и камня.

«Они выглядят так, как отражения в реке до́ма, – удивилась Кара. – Вот, что они на самом деле такое».

Рубящий звук притянул ее взгляд обратно на тротуар.

Оборванный пловец лежал на спине, глаз выкатились, когда он кашлял, изо рта вылетали капельки окрашенной кровью слюны. На плечо ему шлепнули медицинский тампон, прихваченный полуоторванным пластырем, но на левой щеке расцвел внушительный синяк. Его ударили пистолетом еще сильнее, чем Кару, и она вздрогнула, как жутко это выглядело. Голова мужчины свесилась набок, показывая еще один синяк на правой щеке.

Кара похолодела.

Этот синяк оказался идентичен первому, с точно таким желто-фиолетовым рисунком на белой коже. Собственно, теперь она увидела, что вся правая сторона его лица была такой же, как и левая, вплоть до направления завитков бороды. Мужчина был совершенно симметричным.

В ярком утреннем свете что-то поблескивало у него на голове. Рассекая лицо от волос до подбородка, через переносицу шла пунктирная серебристая линия – тонкая нить, входящая и выходящая из кожи, как защитные полоски на банкнотах, отмечая ось симметрии, словно край зеркала.

Сержант Меннетт поймал ее взгляд.

– Вы в порядке, мэм? Этот несчастный ублюдочный террорист вас обидел? Хотите врезать ему пару раз?

– Что? Нет! – Кара не сводила глаз со зловеще симметричного мужчины у своих ног. – Он меня не тронул… я никогда не видела его прежде.

Капитан Корбин повернулся к Каре:

– Простите, миледи, но вы утверждаете, что не узнаете этого человека? Но… – он не договорил.

– Но что? – Кара уставилась на него.

Следующий вопрос Меннетта вышел осторожным и нервным:

– Мэм, если это не он вас принудил, то как вы оказались в воде?

– Я… я… – Кара перевела взгляд с одной бронированной фигуры на другую, но помощи ждать было неоткуда. Пришлось ухватиться за самую простую ложь в мире. – Я не помню.

Капитан проговорил в рацию:

– Прием. Похоже, леди Хан понесла некоторые потери памяти. Обращаю внимание на возможную травму головы, прием.

– Разорви меня граната! – горячо пробормотал Меннетт.

– Принято. По прибытии во дворец вас будет ожидать медицинский персонал. Везите ее немедленно, капитан. Приказ из кабинета сенатора, прием.

– Принято. – Капитан шагнул вперед. – Пожалуйста, пойдемте с нами, миледи. Теперь вы в безопасности.

Кара не знала, что делать, но кивнула. Рука в черной перчатке взяла девушку за локоть, и ее осторожно повели по набережной. Прикосновения сержанта Меннетта были такими робкими, что Кара едва их чувствовала. Когда ее вели вверх по ступенькам, она обернулась на тощую фигурку, лежащую ничком на каменных плитах. Кровь стекала на бороду из рассечений в центре синяков, красные капельки двигались по одинаковым дорожкам вниз по щекам.

Кара отважилась рискнуть:

– Сержант, – тихо проговорила она. Язык по-прежнему казался огромным.

– Да, мэм?

– Этот человек, – сказала она. – Он не причинил мне вреда. Удостоверьтесь, что не причинили вреда ему.

– Миледи… – начал он.

– Сержант, – Кара намеренно употребила его звание, – мне кажется, я ясно выразилась. Я не хочу заострять внимание на этом, – девушка коснулась челюсти с расцветшим на ней синяком, – во дворце. Удостоверьтесь, что за ним присмотрят. Сейчас же.

Черно-бронированная фигура напряглась.

– Да, мэм. Я… я попытаюсь.

Что-то в его голосе подсказывало, что мужчина не очень-то рассчитывал выйти сухим из воды, но он отпустил ее локоть и вернулся вниз по ступенькам, перешагивая через две зараз. Поезд прогрохотал по железнодорожному мосту, когда капитан вел ее под ним. Черный внедорожник с тонированными окнами ждал их перед оштукатуренным зданием Школы Лондонского Сити. Две полицейских лошади ржали рядом с автомобилем – во всяком случае, Кара предположила, что это лошади. Они напоминали лошадей по форме, пахли лошадями и были снаряжены седлами и шорами, но каждый их дюйм, от копыт до ушей, был обернут черной тканью. Животные походили на мумий – все перевязанные, за исключением темных дыр зияющих ноздрей. Они фыркали, трясли головами и перетаптывались. На машинах и животных красовалась одна и та же эмблема: белый герб с изображением стилизованного шахматного коня, а внизу – зеркально написанные, перевернутые буквы «РС».