Якоб презрительно кивнул, после чего зачерпнул новую ложку и с аппетитом продолжил трапезу.

* * *

Дрова огромной кучей лежали в сарае рядом с коровником. К этому сараю примыкал еще один – там дрова кололи и через окошко закидывали в дровяник.

Зимой они уходили в огромных количествах, при этом топили только на кухне и в общей комнате. У батраков и служанок не топили никогда: они довольствовались горячими камнями – клали их под одеяло, чтобы согреть постель. Лишь хозяин дома обладал особой привилегией: его спальня располагалась над общей комнатой, а в полу имелось отверстие. Перед сном крестьянин открывал задвижку, и теплый воздух поднимался из комнаты снизу.

Иоганн и Альбин набирали дрова в плетеные корзины. За последние дни внушительная некогда куча заметно подтаяла.

– Скоро, видно, опять придется в лес идти, – проговорил Альбин.

Лист не ответил. Произошедшее за столом не выходило у него из головы.

Альбин недвусмысленно ухмыльнулся.

– Про Элизабет все думаешь, верно?

Иоганн кивнул.

– Не пойму, что на нее нашло.

– А до тебя так и не дошло? – Альбин покачал головой. – Ты, в общем-то, не дурак, но касательно женщин, особенно тех немногих, у кого голова имеется, тебе еще многому надо научиться. – Он наградил приятеля дружеским подзатыльником.

Лист посмотрел на него в недоумении.

– Она уберегла тебя, болван!

Внезапно Иоганн все понял. Своим поведением, демонстративной холодностью Элизабет пыталась уберечь его от отцовской злобы.

Кто с огнем не играет, тот и не обожжется.

Элизабет испытывала к нему какие-то чувства.

Иоганн задумался на мгновение, потом вынул из внутреннего кармана небольшой мешочек. Развязал его и выудил клочок грубой бумаги и тонкий угольный стержень. Быстро записал на листке несколько слов, подумал и добавил еще пару.

Альбин понаблюдал за ним, но ничего не сказал.

Иоганн сложил листок и вместе с мешочком положил обратно в карман. Потом оба взвалили корзины на плечи и вышли из сарая.

* * *

Когда Иоганн и Альбин вошли через заднюю дверь в дом, Элизабет возилась у кухонного порога. На щеке был еще заметен след от удара. Альбин направился со своей корзиной в комнату. Лист поставил свою ношу на пол и стал ждать, чтобы пройти на кухню.

Элизабет приподняла доску под дверью, достала образ святого и аккуратно отложила в сторону.

– Оберегает от всех зол, – пояснила она, заметив вопросительный взгляд Иоганна.

Затем взяла другой образ – цветную гравюру с изображением Иисуса, исцеляющего больных чумой, – и аккуратно положила в выемку.

– От тех, что снаружи, или тех, что внутри? – с иронией спросил Иоганн.

Элизабет придвинула доску на место, поднялась и посмотрела ему в глаза.

– Это уж как посмотреть.

Она развернулась и прошла на кухню. Лист подхватил корзину и, последовав за ней, принялся складывать дрова под лавкой. Элизабет встала у очага и занялась тестом для выпечки на завтра. Покончив с дровами, Иоганн вновь взвалил на плечо корзину. Помедлив мгновение, он вынул из кармана сложенный листок и без всяких объяснений отдал Элизабет.

– Иоганн, пошли уже. Каррер выходит из коровника! – Альбин стоял в дверях и смотрел на них.

Элизабет поспешно взяла листок и развернула. Потом смущенно кивнула, спрятала записку в фартук и вновь занялась тестом.

Хлопнула задняя дверь. Иоганн бросил недоуменный взгляд на Элизабет и вслед за Альбином вышел из кухни. В коридоре их встретил Якоб.

– Вы до сих пор не в хлеву, бездельники?

* * *

Выгрузив несколько тележек навоза, Иоганн с Альбином сделали перерыв. Они стояли рядом с навозной кучей и курили трубки. На вечернем небе зажигались звезды, и над деревней царил покой.

– А что ты дал на кухне Элизабет? – спросил через некоторое время Альбин.

– Так, записку, – бросил коротко Иоганн.

Батрак рассмеялся и покачал головой.

– Так ведь Элизабет читать не умеет. У нас тут грамотных и нет почти. Священник вот разве что, ну и Риглер, пожалуй.

Иоганн задумался.

– А научиться она не хотела?

Альбин отмахнулся.

– Каррер считает, это ни к чему. – Он сделал паузу и равнодушно добавил: – Да и я, в общем-то, тоже.

Он выбил трубку об стену и вернулся в коровник.

Элизабет по обыкновению прибиралась в комнате отца. Убрала постель, потом вылила грязную воду из таза, выплеснула ночной горшок и поставила все на свои места. Когда она взялась за крышку сундука, за спиной послышались чьи-то шаги. Элизабет развернулась: в комнату вошел Иоганн.

– С ума сошел? Если отец увидит нас тут… – взволнованно начала Элизабет.

Лист отмахнулся.

– Он где-то в деревне… – Он чуть помедлил. – Прости.

Элизабет недоуменно нахмурилась.

– Я не знал, что ты не умеешь читать.

Они помолчали. Потом Элизабет подняла на него глаза.

– Где же это подручный кузнеца выучился читать и писать?

– Настоятель, у которого я рос, был добр ко мне и научил меня. Чтению и еще много чему.

– И где же ты вырос?

– В монастыре.

– Но ты же не… – Она не сразу решилась. – Протестант?

Иоганн усмехнулся. Бог знает, чего он ожидал, но уж точно не этого.

– Не волнуйся, я католик, как и все вы.

У Элизабет отлегло от сердца, хотя виду она не подала.

– И ты не стал священником?

Лист улыбнулся.

– Не желал провести всю жизнь в аббатстве, хотел увидеть мир.

– И потому пошел в подручные к кузнецу?

– Да, было дело… – Иоганн коротко рассмеялся. – Вот и теперь им стал… – Он немного помолчал. – Если хочешь, я и тебя научу.

– Ковать? – насмешливо спросила Элизабет.

Оба рассмеялись.

– Читать и писать.

Внизу вдруг хлопнула входная дверь. Элизабет вздрогнула.

– Отец! Ступай!

Лист пожал ее руку, после чего поспешно вышел из комнаты.

Девушка открыла сундук, достала толстое одеяло и расстелила на кровати. Потом тоже вышла из комнаты.

* * *

На лестнице она прислушалась, но в доме было тихо. Должно быть, отец снова куда-то ушел. Лишь бы он не столкнулся с Иоганном… Она прошла по темному коридору на кухню, открыла дверь.