— За бортом плюс десять и три… — сказал он срывающимся голосом.

— Десять и три — чего? — не понял Батлер.

— Градусов, — проникновенным полушепотом пояснил пилот и тут же чуть ли не закричал: — Больше пятидесяти по Фаренгейту!

— Не может быть, — уверенно заявил Батлер, почувствовав какой-то неприятный холодок в солнечном сплетении. — Датчик неисправен, давай резервный.

Он поднялся и, стуча тяжелыми ботинками по полу кабины, направился к дисплею. Флоренс и Леопольд Каталински обменялись недоуменными взглядами: в это время и в этом месте температура за бортом никак не могла быть плюсовой!

— А это еще что такое? — потерянно вопросил Батлер, уставившись на только что возникшие на дисплее строки. — Азот — семьдесят восемь, кислород — двадцать один… Откуда? Что это, черт побери!

В кабине модуля воцарилось всеобщее растерянное молчание. Числа, которые бесстрастно застыли на дисплее, были совершенно абсурдными в данной ситуации. Все члены экспедиции прекрасно знали, что атмосфера Марса на девяносто пять процентов состоит из углекислого газа. Если же верить показаниям датчика, — а проба забортного воздуха была взята буквально за несколько секунд до посадки, — воздушная оболочка (по крайней мере, в окрестностях Сфинкса и других объектов Кидонии) ничем не отличалась от земной! Можно было, конечно, и в этом случае объяснить все неисправностью анализатора, — но поломка двух датчиков сразу…

— Кто-нибудь скажет мне, куда мы прилетели? — среди всеобщего ошеломленного молчания задал вопрос Батлер. — Может быть, это какой-то другой Марс?…

…Давно уже исчезла поднятая при посадке рыжая пыль, и на обзорном экране была видна пустынная равнина. Вздымалась в отдалении громада Марсианского Сфинкса, и тусклое солнце поднималось все выше в розово-желтые небеса. Повторные замеры и анализы дали все те же числа: температура за бортом — плюс десять и тридцать четыре сотых градуса по Цельсию; состав воздуха практически аналогичен земному. Факты говорили о том, что в районе посадки модуля существует непонятно каким образом и когда возникшая совершенно невероятная аномалия…

Это было странно, это было интересно, это требовало обоснований и объяснений. Если хоть какие-то объяснения или хотя бы намеки на них и могли возникнуть, то лишь в ходе длительных размышлений и дискуссий… но размышления требовали времени. А время свое участники Первой марсианской должны были занять не размышлениями и рассуждениями, а вполне конкретной работой.

Специалист по Марсу Алекс Батлер поступил так, как сплошь и рядом поступают в ученых кругах: дал явлению название «феномен Кидонии», классифицировал как «аномалию невыясненного генезиса» и принял как данность. Нужно было приступать к выполнению скрупулезно составленной еще на Земле программы. Программа, конечно же, включала одним из пунктов осмотр загадочных объектов Кидонии, но главным, стержневым, в ней было совсем другое: докопаться до золотого руна и переправить максимально возможное количество драгоценного металла на «Арго». Золото Эльдорадо — в трюм галеона!

Разумеется, Батлер не мог заставить себя совершенно не думать о неожиданном и совершенно неправдоподобном «феномене Кидонии», но постарался загнать эти мысли в самый дальний угол. Тем не менее, пока он вместе с остальными астронавтами проводил обязательные послепосадочные процедуры, карантинные в том числе, нет-нет да и выскальзывало из этого дальнего угла ни на чем пока не основанное предположение: аномалия как-то связана с ухмыляющимся марсианским «Лицом». Или же с другими местными нефракталами. Именно они — причина «кидонийского феномена»…

Подтверждением неординарности этого района стал сеанс связи с Маклайном. «Арго» висел на ареостационарной орбите прямо над Кидонией, никаких помех радиосвязи быть не могло, однако радиообмен между кораблем-маткой и модулем происходил с непонятной задержкой прохождения сигнала. Вот тогда и возник в голове Батлера образ какой-то гигантской полусферы, накрывающей Кидонию…

Ареолог обрисовал командиру обстановку, и озадаченный Маклайн, поразмыслив, все-таки дал свое благословение на реализацию программы — ничего вроде бы пока не угрожало здоровью и жизни четверки «марсиан». Программу они знали назубок, в ней были четко и подробно расписаны задачи и действия каждого участника экспедиции. Эти действия астронавты отрепетировали на земном полигоне в предполетный период.

Застегнув оранжевые комбинезоны и надев серые шлемы коммандос — датчики датчиками, а рисковать не стоило, хотя экспресс-анализ забортного воздуха и показал полное отсутствие какой-либо органики, — итак, полностью облачившись, они стояли у выходного люка, отделяющего их от мира Красной планеты, — Алекс Батлер впереди. К поясу он прицепил кобуру с пистолетом. Похожая кобура была у инженера, в ней находилась ракетница. Прежде чем привести в действие механизм замка, ареолог обернулся к своим спутникам.

— Наверное, нужно сказать что-нибудь этакое… Как Армстронг. — Его голос звучал и по рации, и одновременно был слышен сквозь шлем. — Но мне, честно говоря, ничего в голову не лезет. Разве что: «Наконец-то на Красной планете появились звездно-полосатые»… — Он криво усмехнулся при полном молчании остальных и отрицательно покачал головой. — Нет, не то… Нет изюминки.

— Пусть бог войны примет нас с миром и с миром отпустит, — сказала Флоренс.

— А что, годится, — одобрительно заметил Торнссон.

Каталински нехотя кивнул, соглашаясь.

— Сосед Земли, прими нас с миром и с миром отпусти, — медленно и негромко, но достаточно торжественно сказал Алекс Батлер и перекрестился.

Его примеру последовала только Флоренс.

«Покойтесь с миром…» — мелькнула у ареолога совершенно ненужная мысль, и он передернул плечами.

— Ладно, пошли!

Люк словно нехотя подался вперед и в сторону, с громким шорохом развернулся трап — и Алекс Батлер вышел под розово-желтые марсианские небеса. Однако торжественного сошествия на поверхность Марса не получилось — на последней ступеньке ареолог неожиданно споткнулся и чуть не упал…

«Господи, этого еще не хватало! — смятенно подумал Батлер. Он не был суеверным, и все же… — Господи, пусть все будет хорошо…»

Ступать по Марсу было легко — каждый из астронавтов весил здесь чуть ли не в три раза меньше, чем на Земле. Впервые этот пейзаж наблюдали не бесстрастные объективы фотокамер, а глаза людей. Первых людей на Марсе. Впрочем, бортовая видеоаппаратура также вела непрерывную съемку.

Вокруг расстилалась приглаженная ветрами равнина. Сейчас тоже дул легкий ветерок. Над головами астронавтов светило солнце и плыли облака, и едва угадывался в небе призрачный полумесяц Фобоса. А под ногами, на тринадцатиметровой глубине, лежало золото. Ну, если и не прямо под ногами, то поблизости — как минимум там, где когда-то врезались в поверхность планеты пенетраторы «Обзервера»…

Этот пустынный мир когда-то был живым миром, с лесами и полноводными реками, морями и покрытыми высокой травой равнинами. Тут жили разумные существа, похожие, судя по Марсианскому Сфинксу, на людей, это и были люди — люди Марса. У них были свои города и селения, они молились своим богам и сочиняли музыку, рисовали картины, слагали стихи и сооружали грандиозные монументы в память о великих событиях. Почему исчезла древняя марсианская раса? Или она не вымерла, а переселилась в недра планеты? Или, подобно библейским персонажам, совершила грандиозный Исход через пустыню космоса на Землю? Не потому ли землянам снятся иногда странные, нездешние сны?…