Алекс Батлер, болевший Марсом чуть ли не всю свою жизнь, конечно же, читал «Марсианские хроники» своего соотечественника Рэя Брэдбери. Нет, Батлер, разумеется, не верил, что Марс до сих пор обитаем — вернее, не надеялся на это, — и знал, что их Первую марсианскую не ожидает судьба описанных великолепным фантастом из Иллинойса экспедиций. И все-таки сердце его учащенно билось, а взгляд цеплялся за каждый камешек, за каждое углубление в красном грунте, словно ареолог надеялся отыскать следы тех, кто был здесь и только что ушел отсюда, завидев спускающийся с неба летательный аппарат чужаков.

Впрочем, времени на подобные размышления не было. Побродив с десяток минут по равнине возле модуля и полюбовавшись пейзажем, астронавты принялись за работу. Были взяты для экспресс-анализа пробы грунта. Была проведена еще одна видеосъемка — теперь уже не с борта модуля, а непосредственно с поверхности. Каталински подготовил буровое оборудование и расконсервировал экскаватор. Торнссон проверил исправность автоконтейнеров и собрал транспортеры для выемки грунта из котлована, — а предстояло переместить не одну тонну, чтобы добраться до глубоко лежащего золотого щита. Флоренс провела еще один сеанс радиосвязи с «Арго», протестировала свою технику и занялась обустройством быта — оборудованием спальных мест в грузовом отсеке и подбором пищевых продуктов. Батлер расставил в разных местах вокруг модуля измерительную аппаратуру, а потом испытал на поверхности небольшой двухместный вездеход — это была специально изготовленная для миссии «Арго» машина. Работать в комбинезонах было жарко, шлемы и баллоны с дыхательной смесью оказались излишеством, но Батлер пока осторожничал…

Они с головой ушли в работу, какой еще, наверное, не видела эта пустынная планета. Ареолог, присев на корточки, протирал колеса вездехода и думал о том, что они здесь все-таки не одни: где-то за горизонтом пробирались сейчас среди камней марсоходы — небольшие роботы, доставленные сюда с Земли автоматическими межпланетными станциями…

Бур вонзился в рыжий грунт, пошел вниз, пробиваясь сквозь толщу нанесенных за бог знает сколько лет наслоений. «Арго» нужно было загрузить золотом снизу доверху, превратить в летающий золотой слиток, — а для этого «консервной банке» предстояло совершить не один рейс из Кидонии до орбиты и обратно… Если только там, в глубине, действительно находилась сплошная золотая целина, а не отдельные золотые островки…

Бур вернулся из разведки, и все вздохнули с облегчением: золото — есть! Для верности произвели бурение еще в трех местах, по углам нанесенного на карту квадрата, — и вновь не обманулись в своих ожиданиях. Золотая подкладка простиралась под равниной, возможно, до самого Купола и Пирамиды, и ничто не мешало приступать к рытью котлована. И продолжить бурение в других местах, чтобы определить — хотя бы приблизительно — размеры золотого слоя.

Каталински с Флоренс вплотную занялись экскаватором, а Батлер и пилот модуля, погрузив в ровер бур и боксы с обслуживающей аппаратурой, направились в сторону Города. Удалившись на пять километров от места посадки, они принялись бурить новую скважину.

Золото было и здесь, даже гораздо ближе к поверхности — на глубине восьми метров. Равнина Кидония оказалась поистине золотой равниной…

— Господи, да тут, похоже, жили сплошные Крезы, — пробормотал Свен Торнссон, разглядывая добытые из скважины образцы. — Может, вообще весь Марс был вовсе не красным, а золотым?

— Или сплошные Мидасы, — добавил Батлер. — Все, к чему прикасались, превращалось в золото. Пройдутся туда-сюда — а за ними золотые следы.

— Однако, изрядно же они здесь потоптались!

— И все-таки никакое золото их не спасло… — Ареолог задумчиво осмотрелся, задержав взгляд на громаде Марсианского Сфинкса.

Торнссон показал на небо цвета пыльных роз и выгоревших подсолнечников.

— Оттуда долбануло?

— Скорее всего, да, оттуда, — кивнул Алекс. — И хорошо долбануло.

Пилот хмыкнул и сказал:

— «Звездные войны», финальный эпизод…

— Войны не войны, а вот то, что Марс «поцеловался» с кометой, астероидом или даже другой планетой, — вполне возможно. Гипотез хватает. Была бы машина времени, можно было бы проверить.

— Ага. Угодить аккурат в тот момент, когда этот астероид валится прямо тебе на голову.

Торнссон уложил образцы в пенал, сменил Батлера на месте водителя, и они направились к очередной точке бурения.

Ареолог молча разглядывал стелящуюся под колеса ровера каменистую равнину.

Несомненно, Марс когда-то здорово пострадал, и с тех пор его северное полушарие было, в среднем, на три километра ниже южного. Оно, судя по всему, в свое время получило серию сокрушительных ударов и в результате местами лишилось внешнего пласта коры. Южное полушарие тоже несло на себе многочисленные шрамы от разрушительной бомбардировки. Восточный край обширной, протянувшейся на тысячи километров возвышенности, названной поднятием Фарсида, явно был расколот какими-то катастрофическими силами. Среди хаотичного переплетения связанных между собой каньонов и впадин, получившего мрачное имя Лабиринт ночи, поверхность Красной планеты распарывала чудовищная извилистая борозда. Она была словно оставлена плугом какого-то космического исполина, который прошагал здесь три с лишним тысячи километров и, подустав от такой работы, забрал плуг и удалился в свои зазвездные владения. Этот оставленный неведомым плугом след назвали Долиной Маринера, в честь «Маринера-9» — первого космического аппарата землян, сфотографировавшего марсианскую борозду.

Торнссон остановил ровер у нового места бурения и заявил:

— Если и тут то же самое, то я, ей-богу, готов поверить в золотые дожди!

…Все астронавты работали, забыв о времени и не обращая внимания на голод. Они были охвачены азартом, хотелось делать все как можно быстрее и сделать как можно больше. Однако Батлер время от времени поглядывал на темную громаду Сфинкса, предвкушая тот момент, когда они доберутся до золота, и он возьмет ровер и отправится к древнему сооружению, очень похожему сверху на маску со слепыми глазами. Маску с праздника Хэллоуин в земном городе Бостоне.

И лишь когда командир с орбиты самым категоричным образом приказал прекратить работы и устраиваться на отдых, участники Первой марсианской разогнули натруженные спины. Марсианский день — сол — уже закончился, и небо из розово-желтого превратилось в темно-лиловое. В нем сверкали Фобос и Деймос, и скромная точка «Арго», а еще — мириады звезд, до которых никогда не суждено дотянуться человечеству. Да и зачем?… Звезды были далеко, и с их, звездной, точки зрения, перелет с Земли на Марс — миллионы и миллионы километров! — был даже не шагом, не шажком, а так — чуть ли не ходьбой на месте в собственном доме…

В «консервную банку» возвращались, еле волоча ноги от усталости — не помогала и пониженная сила тяжести, а с пустотой в желудках не сумели справиться даже хваленые энергетические батончики «Хуа!», разработанные учеными из Пентагона. Такой батончик был создан еще в девяностых годах как часть так называемого «рациона первого удара», призванного обеспечить высокую физическую и умственную работоспособность солдат и их хорошее самочувствие во время напряженных боевых операций. «Хуа!» — это отклик солдат, сокращение от «слышу, понял, признал»… Позади осталась выемка — в ней уже полностью скрылся экскаватор — и высокий конус перемещенного с помощью транспортера грунта. В это время суток тут должен был лютовать как минимум семидесятиградусный мороз, однако датчик показывал устойчивый плюс… И это продолжало оставаться необъяснимым. Впору было задуматься о вмешательстве каких-то сверхъестественных сил, но Алекс Батлер не верил в сверхъестественное. Он разделял древний тезис о том, что чудо — это явление, происходящее в соответствии с пока неизвестными нам законами природы. А где-то на уровне подсознания продолжала кружиться одна и та же мысль: эта невероятная аномалия каким-то образом связана с объектами Кидонии. Точнее, с одним из них — с Марсианским Сфинксом…