Я сложил газетные статьи лицевой стороной вверх на подоконник молочного бара «Тропикана» и сделал еще глоток земляничного коктейля. Оставалось на донышке. И соломинка чвакнула – весь ресторан огласился нелепым хлюпаньем. Будь жив Мозгли, он, может быть, обратил бы свой гений к этой проблеме.

«Тропикана» как нельзя больше подходила для того, чтобы сидеть себе да поглядывать, как течет жизнь. Подобно многим кафе в городке, она так и не сумела прорваться в последнюю четверть XX столетия, признать существование «капуччино» и «эспрессо», но коктейли, пылающие ярчайшими красками, там подавали отменные, к тому же в ассортименте имелись бургеры и хот-доги; да и музыкальный автомат не слишком голосил. В центре стояло несколько пластиковых столов, окруженных стульями, прикрученными к полу, а вдоль окон, на уровне груди шел широкий карниз и ряд высоких табуретов, обтянутых красным винилом. Там я и сидел. Мимо окна прошли Пандора и Бьянка, заметили меня и помахали, но задерживаться не стали. Я глядел, как они семенят по Набережной. Бьянка – преувеличенно вызывающей походкой: казалось, у нее в бедрах пружины, – и Панди, девочка-горничная с ножом в чулке.

Пока я любовался, как они, покачивая кормой, плывут по улице, в моем поле зрения замаячила ладошка, будто проверяя, ослеп я или нет.

– Извини, – сказала Амба. – Я уждумала, ты окаменел.

– Я задумался.

– И я даже знаю, о чем.

Она взобралась на табурет, и я предложил ей коктейль.

– Спасибо, некогда – у меня сдвоенный урок по математике после второй перемены.

– В кои-то веки собралась сходить?

– Хочешь не хочешь, а придется. Там перекличку проводят.

– А с чем ко мне пожаловала?

– Вообще-то, я от коктейля не откажусь. Земляничный.

Я застонал, но пошел и принес как миленький. Между глотками Амба делилась плодами своего расследования.

– Ясное дело, остальных пацанов укокошили, потому что они списали домашнюю работу Мозгли, – начала девчонка, напоминая мне то, что я уже знал.

– Я это знаю.

– Я знаю, что ты знаешь, просто излагаю по порядку. Вопрос, – продолжала она, – о чем он писал? По школьному двору ходят слухи, что где-то всплыла еще одна копия.

– Какая копия?

– Сочинения. Ее-то, наверное, Друиды и искали, когда перерыли все у тебя в конторе.

– Он снял копию?

– Как всегда. Таков его модус операнды.

Я покосился на нее, однако она только вздернула нос, будто употребляла это выражение каждый день.

– О'кей, он сделал копию. Но про что сочинение-то?

Амба долго, нагнетая напряжение, втягивала коктейль, а потом проронила, словно бы мимоходом:

– Кантрев-и-Гуаэлод.

Я не произнес ни слова.

– Кантрев-и-Гуаэлод, – повторила она.

– Кантрев-и-Гуаэлод?

Сказочное средневековое королевство. Говорят, Лавспун предупреждал Мозгли, велел писать на другую тему, но тот и ухом не повел.

Меня ошарашило так, что некоторое время я не мог сказать ничего. Амба беспечно глядела в окошко, словно бы то, что учитель валлийского убил ученика из-за мифического королевства, – факт вполне закономерный.

– То самое легендарное королевство, что располагалось между нами и Ирландией? Которое сгинуло под водой десять тысяч лет назад?

– Да. Говорят, в лунные ночи слышно, как над морем звонят призрачные колокола.

– Знаю.

– Ты в это веришь?

– Нет.

– И я – нет.

– Просто народные предания.

– За что купила – за то и продаю.

– Но я не понимаю, что в этом плохого.

– И я не понимаю. Я как-то на «изо» нарисовала Кантрев-и-Гуаэлод. Жуть.

Она соскользнула с табурета, будто бы собравшись уходить, и выложила на стойку бумажку:

– Вот что еще я принесла. Это адрес мамочки Дая Мозгли.

Положив бумажку в карман, я по Террас-роуд двинулся к вокзалу. Как и большинство ребятишек, что ходили в школу в Аберистуите, я знал миф о Кантрев-и-Гуаэлод. Народные сказания гласили, что королевство, расположенное в Западных низинах, защищали от нашествия моря дамбы и однажды ночью на пиру кто-то позабыл закрыть шлюз. Подобные истории бытуют по всему побережью Британии – похоже, так в народной памяти запечатлелся подъем уровня моря в конце последнего ледникового периода. Процесс, который занял бы в реальности тысячи лет, в устах молвы сжался до событий одной хмельной ночи. Призрачный звон, струящийся над волнами в лунные ночи, тоже стал уже неотъемлемой частью этих россказней. У побасенок имелась и другая реальная подоплека – в отлив на Бортском берегу виднелись останки древнего леса. И миссис Пью из Инисласа однажды прославилась тем, что отсудила скидку на квартплату, потому что ночами ей не давали спать колокола. Но до сих пор еще никто и не заикался о том, что писать об этом опасно для здоровья. Из любопытства я прогулялся через весь город в «Драконье логово», что на привокзальной площади. Когда я входил, колокольчик над входом звякнул. «Логово» было из тех магазинчиков, где надо прицениваться, пригнувшись, потому что заведения эти ломятся от товаров, половина из которых свисает с потолка: ералаш сланцевых барометров, сливочных помадок и чайных салфеток с рецептами, а подальше вглубь и – недурной выбор литературы посерьезнее. Я направился в отдел чайных салфеток, ибо знал: там можно отыскать историю королевства в такой форме, что напрягать внимание не потребуется. Герайнт, владелец магазина, вышел из подсобного помещения меня поприветствовать, и мы обменялись боре-да-ми.

– Давненько не виделись, Луи. Ищешь что-нибудь конкретное?

Я взял салфетку, где изображалась история пропавшего королевства Кантрев-и-Гуаэлод.

– Поди ж ты! – воскликнул Герайнт. – Ты и впрямь человек-сюрприз!

– Неужели?

– Уж от кого-кого, а от тебя не ожидал, что ты заинтересуешься. Сколько тебе забронировать? Два? Три? Или на тебя одного?

– Не понял?

– Билетов сколько?

– О чем ты?

– Билетов в Кантрев-и-Гуаэлод – ты ведь на это намекаешь, так?

– Ты продаешь билеты?

– Твердо не обещаю, но в список тебя внесу наравне со всеми.

– Я-то думал, оно затонуло десять тысяч лет назад.

– А как же!

– Экскурсия на подлодке, что ли?

– Не совсем. Исход.

– Исход?

– Лавспуи выводит свой народ.

– Куда выводит?

– Как куда – в Кантрев-и-Гуаэлод! Слушай, не хочешь – не надо. У меня от желающих отбою нет.