— Адольф! Адольф! Адольф!

Обломки стола, ножки стульев, разбитые вдрызг Колбы и переломанные штативы разлетелись в разные стороны, когда я вскочил с пола и предстал перед присутствующими во всей своей бесовской красе с криком:

— А вот он я!

Зомби, как того и следовало ожидать, на мое появление никак не прореагировали. Но Гиммлер-то был вполне живым человеком! Реакция герра Генриха превзошла все мои ожидания. Пистолет дрогнул в его руке, очки перекосились, кустистые брови поползли вверх и, вопреки законам анатомии, остановились только высоко на лбу, почти под головным волосяным покровом. Нижняя челюсть отвалилась до кадыка.

— Этого не может быть… — пролепетал он, зацепившись взглядом за мои рожки. — Этого… тебя же нет… Машина смерти!

Я едва не расхохотался. Вот он за кого меня принял!

— Адольф! Адольф! Адольф! — надрывно визжал Степан Федорович.

— Машина смерти Адольф… — выдохнул рейхсфюрер.

Надо отдать должное Гиммлеру. Несмотря на остолбенение, он кое-как справился с собой, повернул в мою сторону дуло пистолета…

— Полегче! — забеспокоился я. — Убери пушку! От моего восклицания рейхсфюрера передернуло.

Оружие выпало из его рук, звякнуло, подпрыгнув на каменном полу подвала, почти неслышно щелкнул взведенный курок — и тут же громыхнул выстрел. Пуля мышкой шмыгнула у меня между ног, тонко цвиркнула о стену и отрикошетила точнехонько…

— Адовы глубины!!! — взвыл я, подпрыгнув так, что рожками царапнул потолок.

… прямо мне под хвост!

От моего рева с потолка посыпались осколки камня. Я сразу вспомнил сражение Филимона с гуннами, но даже это приятное воспоминание ничуть меня не успокоила. Зад жгло огнем. Боль толчками распространялась по всему телу, которое категорически отказалось меня слушаться, враз обретя собственную волю.

Честно говоря, я вряд ли соображал, что делаю. Феномен бесовского зада управлял мною по своему усмотрению. Очаг жуткой боли превратился в подобие мощного реактивного двигателя и швырнул меня по направлению к человеку, из чьих рук выпал поразивший меня пулей пистолет.

Герр рейхсфюрер действовал, как и полагается настоящему солдату. То есть, не тратя времени на раздумья, мигом оценил силы противника и без всяких попыток к сопротивлению рванул прочь — в пролом.

Меня потащило за ним с такой скоростью, что я даже не успел пригнуться — и пролом стал намного шире и выше, чем был минуту назад. Зомби, оставив в покое бедного Степана Федоровича, конечно, бросились на выручку своему командиру, но куда там!.. Я крутнулся на месте, разбрасывая врагов, и восставшие мертвецы влепились в стену, превратившись в глупо хлопающие глазами барельефы.

Гиммлер, не останавливаясь и не оглядываясь, бежал вперед по узким подземным коридорам. Тут бы мне и предоставить ему возможность спокойно спастись бегством, но что я мог поделать со своим реактивным тылом? Я летел за улепетывающим рейхсфюрером, рыча от туманившей мне мозги ярости, летел с огромной скоростью, и не поручусь, что не оставлял за собой клубы выхлопных газов.

Коридор то и дело петлял, превращался в низкий лаз или расширялся до обширного туннеля; разбегался на несколько ответвлений… Гиммлер, за время заключения давно изучивший здесь каждый закоулок, вовсю пользовался этим преимуществом, пытаясь ото-рваться от меня — правда, безуспешно. Его хватало только на то, чтобы сохранять мало-мальски приемлемую дистанцию. А бесконечные повороты, тупики и прочие ловушки меня не смущали. Я плечами выламывал из стен громадные куски, пробивал себе проход собственным лбом. Больно, ребята, больно! Да, нашим ученым еще изучать и изучать уникальные свойства бесовской задницы: в нормальном своем состоянии после нескольких подобных ударов я бы давно уже свалился без чувств, а теперь — вот поди-ка!

— Отстань от меня, Машина смерти! — орал на бегу рейхсфюрер. — Я не представляю никакой опасности для великой Германии! Я без памяти обожаю фюрера и предан арийской нации! Я…

Окончание фразы я не расслышал — Гиммлер проворно нырнул в узкую сводчатую нору и захлопнул за собой окованную железом дверцу. Я взвыл. Ай! Шарах! Больно! Почему у этой проклятой, обуреваемой местью части тела не предусмотрен ручной тормоз?

Словно противотанковый снаряд, я пробил собой дверцу, размолотил свод и кувырком полетел вдоль по норе.

Погоня продолжалась. Гиммлер с небольшим отрывом пыхтел впереди, я катился следом. После нескольких особенно ощутимых столкновений с каменными стенками ярость из моей головы вышибло полностью — теперь я мечтал только о том, чтобы спокойно умереть. Или хотя бы настичь своего врага — пусть побыстрее эта мука закончится.

— Отстань от меня, Машина смерти!

— Я здесь ни при чем! Ох! Это все она!

— Кто — она?

— Она!.. Чтоб ей ни дна ни покрышки… Чтоб ее, сволочь такую, ампутировали… Да стой же! Я больше не могу! Ай! На мне живого места нет, одни синяки…

А может, если обидчик просто извинится, мой зад-мучитель успокоится? Я несколько раз прокричал в спину Генриху:

— Проси пощады у моей задницы! — Но он даже не оглянулся, должно быть, счел мое вполне разумное предложение гнусным оскорблением.

Впереди выросла еще одна дверь, сплошь исписанная замысловатыми знаками, в которых я успел признать защитные заклинания.

— Стой! Только не в дверь… Гад! Хотя бы не закрывай ее за собой!

— Я еще и запрусь! Бах!

Кажется, на несколько минут я потерял сознание. По крайней мере, тот блаженный момент, когда задница наконец-то выдохлась, я не засек. Когда я пришел в себя, рейхсфюрер стоял в углу комнаты, распластавшись по стенке, и, открыв рот, смотрел на меня… Вернее, не на меня, а на полыхавшие пламенем останки какой-то несуразной конструкции, валявшейся в пределах начерченной на полу пентаграммы, в центре которой сидел я.

— Что же ты наделала, идиотская Машина… — с трудом выговорил Гиммлер.

— Во-первых, я не Машина, — с достоинством поправил я герра Генриха, силясь оторвать от пола зловеще притихшую задницу, — а во-вторых, нечего раскидывать где попало свое имущество… Что это такое я поломал?

— Не поломал! А разбил, расколол, уничтожил! Мой времеатрон! Долгими одинокими ночами я его восстанавливал, почти уже восстановил… По крайней мере, пневмоакустический пространственный регулятор был приведен в рабочее состояние. С его помощью нельзя полноценно изменить время, но он прекрасно концентрирует в себе заклинания Времени. В частности, заклинание Время Вспять, заставляющее хрупкие кости снова обрастать плотью! Каким еще способом, по-твоему, я бы набрал себе в подземельях, переполненных человеческими останками, целую армию мертвецов?

Бесформенные обломки зашевелились… Закопошились, словно черви, разрубленные садовой лопатой,

— Что я говорил! — воскликнул Гиммлер. — Прошу тебя, Машина, не шевелись! Заклинания действуют! О, мою установку не так-то просто разрушить!