В свое время Полина Ухорская тренировалась в распознании истинных эмоций человека и знала, что маска удерживается на лице заметным усилием, и иногда, на долю секунды, на лице может промелькнуть его истинное выражение. Его хорошо видно при замедленном прокручивании видеозаписи. Со временем Полина научилась замечать такие «микровыражения».

– Простите, – слегка заикаясь, сказал Прозоров, делая шаг назад, – произошло недоразумение.

– А кто будет платить за это недоразумение? – надула губы Ухорская. Она еще колебалась, хотя ее непогрешимо-грешное нутро говорило ей: «Это он». Можно отпускать его на все четыре стороны, благо теперь Рощину есть чем отбиваться. Ему бы прийти сейчас, вот в эту минуту, столкнуться с клиентом и развести руками: «Черт возьми!»

– Сколько? – Прозоров решил погасить конфликт и полез во внутренний карман куртки, чтобы расплатиться с проституткой теми деньгами, которые принес ему опер, который и должен был встретиться с этой шлюхой. Бред какой-то.

На немецком разговаривает прилично, отметила Полина. Хотя толком он ничего еще не сказал. И она, внезапно решившись, перешла на русский:

– Давай сюда записку, кретин! И заходи, не маячь перед портье, не порть мою безупречную репутацию местной потаскухи. – Теперь она импровизировала, в очередной раз вспомнив про деньги. Главное, не дать слабину. Закрыв за обескураженным гостем дверь, Ухорская втянула его за рукав в комнату. – Бабки тоже доставай, это мой гонорар. Бери сумку с оружием и вали отсюда. Я привезла все то, что ты заказывал в первый раз: «галил», «СВД», пластит, детонаторы, инициатор взрыва. Адрес электронной почты сменил?

– Нет еще, – автоматически ответил Андрей.

– Молодец! Сегодня же смени – до шести вечера.

– А...

– Слушай меня. Последние данные по Альбацу. Знаешь, где сейчас твой клиент?

– Пока нет.

– Слушай, я прям вся горю. У меня температуры нет?

Обалдевший Прозоров потянулся рукой к наклоненной голове этой ненормальной бабы, чтобы пощупать ее лоб! Ухорская мгновенно перехватила его руку, двинула коленом в пах и локтем правой нанесла Прозорову сильнейший удар в голову.

Андрей устоял на ногах, он держал и не такие удары. Он не ожидал нападения, но еще больше не рассчитывал на продолжение стремительной атаки. На своем веку он повидал всякого, но вот красивую женщину в халате и боксерской стойке видел впервые. Он смотрел на нее, как кролик на удава. Используя фактор неожиданности, Ухорская провела наработанную двойку: боковой левой в голову и прямой в челюсть.

Когда из смежной комнаты с пистолетом в руке появился Холстов, его напарница стояла над поверженным противником и заламывала ему руку. Коротко выдохнув, она приподняла обмякшее тело Прозорова и бросила его в кресло.

– Руки под ягодицы, ноги вперед, – скомандовала она. – Руки под себя, сказала!

Прозоров, тряхнув тяжелой головой, чуть привстал и сел на свои ладони. Вытянул ноги. Двумя короткими командами Ухорская словно связала гостя. С такого положения не сделаешь даже резкого движения.

Поймав его вопросительный взгляд, Полина лаконично пояснила:

– ГРУ. Ты должен был догадаться об этом с первым ударом. А теперь – как в сказке: с двенадцатым ударом твоя морда превратится в тыкву. Давай, Золу-шок, поговорим откровенно: от кого ты получил задание и, главное, мотивы. Будешь петь так же хорошо, как Николай Носков, это тебе зачтется. Звони резиденту, – сказала она Холстову, – мальчик рвется на родину. «Первым классом от Земли улетаем». Скажи себе: «Вот это я попал!» – и начинай колоться.

– Паша, – сказал Холстов, – ты ненормальная.

– Не разглашай секреты – мы не одни. – Она снова сосредоточилась на Прозорове. – Давай, друг, не тяни время. Чем быстрее ты закончишь, тем скорее тебя положат в багажник посольской машины. Давай я помогу тебе: ФСБ – УРПО – седьмой отдел, – попробовала угадать Ухорская. – Знакомые звенья?

– За мной стоят большие люди, – тихо заговорил Прозоров. – Вы срываете задание, за которое вам придется отвечать.

– Вот это уже интересно. Давай-ка про больших пацанов поговорим. Фамилии, должности можешь назвать? Может, мы напугаемся и отпустим тебя.

– Я ничего не скажу.

– Ладно. Как хочешь. В «Аквариуме» разговоришься. Там без труда отработают твои установочные и биографические данные, официальные и информационные связи. Сползай потихоньку с кресла, поворачивайся на живот, руки за спину. Шевельнешься – получишь пулю в голову. Я уколю тебя – небольшая инъекция тебе не повредит. Не заметишь, как очутишься в Москве.

Ухорская вынула из кармана халата шприц и зубами сняла с него защитный колпачок. Холстов, держа пистолет двумя руками, подошел ближе и контролировал каждое движение Прозорова. Колебания в голосе подполковника шли вразрез с его действиями, его манерой держать оружие и чуть склоненную к нему голову. Несомненно, у Холстова в этом вопросе был свои стиль, и опытный Прозоров понял это сразу: подполковник выстрелит в него не колеблясь. И попадет. В глазах офицера ГРУ намертво застыли спортивные нормативы по пулевой стрельбе: шестьдесят выстрелов плюс десять в финале.

– Я не знаю мотивов, ведь это вас больше всего интересует?

– Так не пойдет, в таком тоне разговор может продолжаться вечно. Ты или говори все, или молчи.

– Если я расскажу все, что знаю, что меня ждет?

– Не знаю, – ответила Ухорская. – Мы такие вопросы не решаем. За нами такие же большие люди, как и за тобой. Кто знает, быть может, они после твоего признания соберутся и потолкуют между собой. Ты, друг, для себя уясни одну вещь: хочешь ты этого или нет, но завтра ты будешь в Москве. Приедет кто-то за тобой в «Аквариум» или нет, все будет зависеть только от тебя. И последняя вещь: ты уже наш. Говорливый, как хрен сопливый, или молчаливый – неважно. Я могу сыграть с тобой злую шутку: отпущу на все четыре стороны. А ты потом доказывай, что два старших оперативных офицера военной разведки отпустили тебя за твои красивые глаза. Хочешь уйти прямо сейчас?

Ухорская улыбнулась: «клиент» сидел не шелохнувшись.

В ходе горячей обработки у нее возникла мысль, не лишенная оснований: про дела своей жертвы этот парень знает больше, нежели обычный киллер о деятельности своей. Рядовым исполнителем его не назовешь. Первое – он знает минимум два иностранных языка, и отсюда напрашивался вывод, к которому в свое время пришла его несостоявшаяся жертва Антон Альбац: он из спецподразделения ФСБ, отвечающего за свой сектор. Второе – профи такого класса не говорят «фас!», сунув в руку оружие, таким выдают исчерпывающую информацию о клиенте. И третье. Из-за цейтнота, в котором оказалась ФСБ, «дело Альбаца» готовилось на скорую руку, поэтому (возможно) диверсанта нагрузили чрезмерной информацией, которую он должен просеять через свои мозги, отбросить лишнее, оставить только нужное.