— И опять льготы на два года? — не выдержала я.

— Обязательно. По закону положено, — подтвердил Витя. — Продолжаю о Косачевых. За это время благосостояние семьи заметно улучшилось, и семейная жизнь постепенно наладилась. Так что развелись они, я думаю, фиктивно, не по житейским соображениям, а, скорее, по финансовым. По крайней мере жить они продолжают вместе, квартиру разменивать или еще как разъезжаться даже не пытались. Зато теперь вышедший из совета директоров Косачев, не связанный родственными узами ни с кем из руководства фирмы, имеет полное моральное право и возможность передать заказ на государственное строительство в Чечне маленькой, но хорошо себя зарекомендовавшей фирме «Орбита».

— То есть, несмотря на развод, и живут вместе, и дела крутят вместе, — подвел итог Мельников.

— И практически сразу после того, как Елена Викторовна выставила меня из офиса «Орбиты», она кинулась к своему «бывшему» супругу, — добавила я.

— А там, в офисе, что-нибудь интересное было? — поинтересовался Витя.

— Да нет. Косачева первым делом спросила мои документы, заявила, что готова оказывать всяческую помощь, и без передышки отказалась показывать финансовые документы и отвечать на вопросы. Я пошла от нее к директору…

— Это к Лемешеву?

— Да, к Николаю Георгиевичу. Но поговорить мы не успели. Прилетела мадам и устроила роскошный скандал. Меня выгнала, а следом и сама выскочила, прямо как ошпаренная кошка. Ну что, включаю.

Слушая пленку в третий раз, я уже больше обращала внимание не на слова, а на интонации. Несмотря на бравый тон Елены Викторовны и ее кровожадные планы, чувствовалось, что она сильно напугана. А Косачев, тот был покрепче, поуверенней, что ли. И связи у него, по должности его, наверняка немалые. Из них двоих он, пожалуй, был поумней, больше думал и больше решал. Хотя она, когда ей этого хотелось, делала по-своему, не слушая советов мужа. Интересно, кто же все-таки у них за главного?

Когда пленка кончилась, я поделилась своими соображениями с ребятами.

— Я бы, пожалуй, поставил на нее, — высказал свое непредвзятое мнение Андрей. — Она вроде покруче муженька будет, этакая «мадам Вонг». Даже странно, бухгалтер ведь, в сущности, глубоко мирная профессия…

— А Косачев — сообщник в ранге действительного тайного советника, — подсказала я.

— Похоже на то, — согласился Андрей. — А директор «Орбиты»? Твое первое впечатление, Татьяна, — какую роль он играет?

— Шаги за сценой, — тут мне и раздумывать было не надо, и так все ясно. — Судя по тому, как Косачева себя в его кабинете вела, Лемешев там ничего не решает. Мне кажется, он там для мебели — зитц-председатель Фунт. Но два человека для таких афер, кажется мне, маловато. Должен быть еще кто-то, как думаешь?

— И этого «еще кого-то» надо искать, — согласился со мной Мельников.

А Витю больше занимали другие вопросы.

— Очень интересный разговорчик и здорово все проясняет, — рассуждал он. — По-моему, бандюги не врут. Эта стрельба была дурацкой случайностью. В общем-то я их понять могу. Совсем недавно завалили клиента, нервишки еще малость на взводе. Едут отдохнуть и немножко развеяться, а тут, как чертик из коробочки, старый знакомый. Мало того, что ты их семь лет назад брал, так они от Косачевой вполне могли знать, что делом Кондратова сейчас некий Мельников занимается. Естественно, подумали, что ты по их душу явился. Труханули, ясное дело, а автомат под рукой. Когда тут думать да анализировать, жми на гашетку и по газам! Андрей, ты не помнишь, кого ты семь лет назад сажал?

— Да мало ли их было? Если бы я хоть физиономии успел увидеть, а так…

— На, смотри, — Витя моментально вытащил из папочки фоторобот и сунул Андрею. Тот посмотрел рассеянно, прикрыл глаза, откинулся на подушку.

— Подумать надо, рожи действительно знакомые… Значит, девяносто третий год…

— Тань, а ты давай думай, как эту пленку теперь использовать, — Самойлов обернулся ко мне. — Эх, золотая пленочка. Молодец ты, Иванова! А вот если бы теперь взять Косачеву, да привезти к нам, да дать ей послушать этот разговорчик, а потом надавить…

— Ага, она во всем признается, а потом адвокаты из тебя в два приема рубленый фарш сделают, — не открывая глаз, сказал Мельников. — Смирись с тем, что для нас эта пленка не существует.

— Правильно, для вас она не существует, — осторожно начала я. — А вот что касается меня, тут совсем другое дело. И есть у меня идея…

— Подожди, Танька, — Андрей открыл глаза и скомандовал Вите, — пиши: Авдеев и Тарасенко, девяносто второй год, вооруженный грабеж. Возьмешь в деле фотографии, покажешь всем, кто может опознать, мне тоже привезешь, посмотрю.

— Ты уверен, что это они?

— Нет, конечно, но похожи. Правда, прошло уже восемь лет…

— Может, они имели в виду, что семь лет отсидели? — подал голос от окна Ярославцев.

— Может. Одним словом, проверить надо. Так что, Танька, ты надумала?

— Я надумала, что надо помочь Елене Викторовне.

Теперь все трое уставились на меня.

— Чего вы удивляетесь? Она ведь хочет меня купить, даже дала задание узнать, что мне больше нравится — камешки или наличность — да сколько я стою. Пока узнавать будут, пока то да се, это может занять немало времени, так ведь? И вообще, кто знает, что я больше люблю, я сама этого не знаю. А нам что теперь, ждать, пока они будут на меня информацию собирать да обдумывать? Некогда нам! Нам эту теплую компанию надо брать, да побыстрей.

— Это так, — согласился Витя Самойлов, — надо брать. А то бандюги вполне сбежать могут. Только я не пойму, куда ты ведешь…

— Все вперед и вперед, Витя. На линию огня! Я сама подскажу мадам, сколько стою, в зелененьких.

— И как ты себе это представляешь? — полюбопытствовал Мельников.

— Очень просто. Приду завтра к ней в офис и предложу прослушать эту пленочку. Как вы думаете, испугается она, когда все это услышит?

— До икоты, — согласился Андрей. — И что дальше?

— Поскольку я с нашим правосудием никак не связана, могут у меня быть свои узко меркантильные интересы?

— Могут. Дальше.

— А дальше, раз уж она все равно настроена меня покупать, Елена Викторовна начинает со мной ласково разговаривать и предлагает мне безвозмездно определенную сумму денег, разумеется, в деревянных.

— Дальше.

— Естественно, я, как человек принципиальный и честный, от такой пошлой взятки отказываюсь. Но тут же предлагаю ей купить у меня оригинал записи. И, опять же естественно, не за рубли, а за доллары. Я думаю, такое благородное движение моей души должно найти у нее полное одобрение и понимание.

— Зато я не понимаю, — сказал Витя. — Ну согласится она у тебя эту пленку выкупить, нам-то что с этого?