Наконец, убийцы покончили с делом, ради которого они пришли. Убрав мечи за спину, они бесшумно растворились в темноте коридора, оставив в покоях поверженного князя лишь караульного. Тот извлек из одежды несколько крупных горошин, потер их между собой и бросил на трупы. Горошины разбились и мгновенно воспламенились. Огонь, вначале лениво, а затем все быстрее набирал обороты, и вскоре пламя бушевало в княжеской, устраняя все следы.

Воин в маске заглянул за дверь и, удостоверившись, что тело руса недвижимо, закрыл за собой дверь. Дело было сделано…

* * *

Этого сообщения воевода Тайного приказа Зорян Кнут ждал добрую часть ночи. Личный терминал пискнул, сообщив о срочной депеше, полученной с борта возвращающейся с разведки боевой ладьи «Воец». Воевода тут же открыл депешу, развернул ее и отправил на дешифровку. Через некоторое время он смог ознакомиться с ее содержанием. Хмыкнув недовольно в бороду, воевода поднялся из кресла и, облокотившись о рабочий стол руками, навис над терминалом всем телом, словно собирался его напугать своим грозным видом. Старший гридень Волков в депеше не вдавался в подробности, но и тех сведений, что он прислал, было достаточно, чтобы понять серьезность положения.

Ладно. Время еще есть. Теперь вояки будут планы стратегические разрабатывать, а его дело доложить о результатах князю да обеспечить мягкую посадку гридню, чтобы он смог тут же предстать пред светлые очи князя и обо всем доложить собственнолично.

Кнут вызвал диспетчерскую и потребовал соединить его с комендатурой княжеского детинца. Через минуту он говорил с серьезным, строгим дежурным. Пользуясь своей властью, Кнут приказал обеспечить посадку боевой ладьи «Воец» на личную княжескую стоянку, находящуюся на территории детинца. Все полеты над княжеской резиденцией и прилегающим улицам были строго воспрещены. Исключение составлял особый «Красный список», в который входил личный транспорт самого князя, его приближенных да патрульные кочи военной комендатуры детинца.

Обеспечив посадку «Войцу», Кнут вызвал своего секретаря, Ждана ур-Зора и распорядился собрать дежурных рынд на посадочной стоянке Тайного приказа. Выслушав приказание, Ждан отправился его выполнять, а воевода закрыл личный терминал и покинул покои, в которых провел долгие тревожные часы в ожидании новостей.

Собираться для доклада князю было не нужно. Он это сделал заранее. В полном парадном мундире, как приписывал регламент, воевода спустился на автостоянку, где его уже дожидались десяток телохранителей в полном боевом облачении и Ждан ур-Зор.

— Сегодня ты мне уже не потребуешься. Можешь отдыхать. Но учти, назавтра много работы, — распорядился Кнут.

Ждан коротко кивнул. Ему было не впервой коротать ночь в одной из специально оборудованных гостевых комнат Тайного приказа.

Воевода забрался на заднее сиденье бронированного черного самохода, похожего на огромного панцирного жука. Рынды окружили его со всех сторон. Стало тесно, зато безопасно. Машина заурчала двигателем. Ворота раскрылись, и самоход выехал на улицу. До княжеского детинца дорога близкая, но регламент не позволял воеводе явиться на прием к князю пешком. Хотя Кнут сейчас бы с удовольствием прогулялся по ночной прохладной улочке Белграда. Проветрил сознание, сбросил усталость, да и на прогулке думается лучше. Только вот времени нет.

Самоход пересек привратную площадь, обогнул Ратную колонну и вкатился под свод ворот. Стандартная процедура «Ведунского пригляда» немного задержала, но вскоре добро двигаться дальше было получено, ворота раскрылись, и самоход воеводы вкатился во двор княжеского детинца.

Здесь было тесно от строений. Обнесенная крепостной стеной резиденция князя включала в себя непосредственно терем, где проживал сам князь с семьей и многочисленной прислугой и служилыми людьми, с десяток хозяйственных строений, банный комплекс, здание военной комендатуры, на которую возлагалась почетная обязанность по охране всей княжеской резиденции, три длинных коробки казарм, личную княжескую взлетно-посадочную площадку, три ангара с летным транспортом и обслуживающим персоналом, гараж для большого количества княжеских самоходов. Чуть в отдалении находилась княжеская усыпальница и круглое двухэтажное здание с арочными окнами, закрытыми решетчатыми ставнями. Здесь находились дежурные ведуны, обеспечивающие охрану детинца, и командующий ими волхв, практически не покидавший здание. Разве что для больших сборов всех волхвов на капище по торжественным церемониальным праздникам.

Припарковав самоход на служебной стоянке возле казарм, Кнут дождался, пока выберутся рынды, проверят безопасность территории. Хотя это и звучало смешно, какая опасность могла ожидать его в самом безопасном месте княжества. После чего воевода выбрался из самохода и зашагал по мощенному камнем внутреннему двору к княжескому терему.

— Доброй ночи, воевода, — чуть не в один голос приветствовали Зоряна двое воротных сторожей.

— И вам… — буркнул Кнут и размашисто зашагал к крыльцу княжеского терема в сопровождении обступивших его кольцом рынд, торжественно бряцавших на ходу оружием.

С годами зрение стало изменять воеводе, но даже он заметил, что у крыльца не хватало караула. Зорян сбавил шаг, рука сама легла на рукоять меча. Не доходя до крыльца всего десяти шагов, он остановился, обернулся к воротным сторожам и зарычал:

— Что у вас тут такое творится?! Почто княжеское крыльцо без охраны оставили? Где старший караула?!

Воротные, в чьи обязанности входил пригляд за наружной стороной Княжеских ворот, опешили, но устояли под грозным взглядом воеводы да еще связались со старшим караула, стяжником Потоком Калядовым, как бы ему после воеводского гнева не быть разжалованным в простые дружинники.

Вскоре перед Кнутом появился рослый мужчина в летах, с густой черной бородой, красными глазами и пористым носом картошкой. Он выскочил из караулки, застегивая на ходу полукафтан. Судя по испуганным, бешено вращающимся глазам, такого высокого гостя никто этой ночью не ждал.

— Что за разгильдяйство?! — встретил его рыком Кнут.

Стяжник Калядов споткнулся, вытянулся в струнку и замер, боясь даже слово сказать. Пока что он еще не очень понимал, чем вызвал гнев воеводы.

— Почему караула на входе нет! Сгною в сырой! Ты, собака, кого поставлен охранять? Князя или боярчика какого? Ты у меня на дыбе в Тайной будешь корчиться! Немедленно разобраться во всем и доложить лично мне, кто виноват и как он за это наказан! После этого я решу твою судьбу.

На бедного стяжника без жалости смотреть было нельзя. Он побледнел, казалось, поседел разом, нижняя губа нервно подрагивала.

— Выполнять!

Калядов отмер и бросился к княжескому терему. Можно было не сомневаться, что самовольно покинувшим пост дружинникам несдобровать. Он с них заживо шкуру спустит, потом вывернет наизнанку и гвоздями назад приколотит, чтобы другим неповадно было.

Кнут в окружении рынд продолжил неспешным шагом путь к терему. Надо стяжнику, пожалуй, все-таки бывшему стяжнику, позволить лично навести порядок в караульной службе.