девочка. Мы только поговорим, — елейным голосом говорит Миша. Ага. Нашел дурочку. Знаю, как мы поговорим. Издаю истерический смешок. — Открывай! — долбит он дверь.

— Ага! Щазз!

— Ну прости, что я наговорил там. Открой. Я просто хочу извиниться.

— Спокойной ночи, дядя Миша! — вставляю в уши наушники и включаю музыку. Закидываю ногу на ногу, покачиваю ей в такт. Расслабляюсь.

Тут дверь просто слетает с петель, врывается разъяренный Миша. Понимаю, что доигралась. Смотрю на него выпученными глазами, отползаю к спинке кровати.

— С ума сошел?! — для убедительности кручу у виска. Я не думала, что он будет портить дверь.

— Сошел. От тебя с ума сошел, — дёргает меня за ногу, подтягивает к себе. Я колочу его, пытаюсь вырваться. Он сдирает с меня шорты и рвет любимую майку-алкоголичку. — Ты просто совершенная, Снежа, — смотрит мне между ног и его глаза загораются сильнее. Сдвигаю ноги вместе, но он нетерпеливо их разводит, и опускается лицом к животу, хватает за бедра. Покрывает мелкими, жалящими поцелуями кожу, внутри меня разгорается пожар.

— Я никогда этого не делал. Скажи как нравится.

— Что ты о?.. — не могу договорить, его язык проходится по складочкам, внутри все пылает. Боже, как же хорошо.

— Да, так меня и называй, — я это вслух сказала? Он обводит клитор языком. Меня лихорадит, подбрасывает. Пальчики на ногах подгибаются.

— Ещё! — хватаю его за голову и двигаю бедрами навстречу.

— А так? — всасывает клитор и мне мало. Внутри все полыхает, требует удовольствия.

— Пожалуйста ещё. Миша, — он ввинчивает в меня язык, руки на бедрах оставляют синяки. Я просто хватаю его за голову и начинаю насаживаться. Глохну от своих и его стонов. Ему нравится? Пошлые причмокивания, его таранящий язык, делают свое дело. Оргазм накрывает меня с головой, спина выгибается ему навстречу, а перед глазами радужные вспышки.

— Хорошо было? — Миша наваливается на меня, снимает рубашку.

— Ты наврал! Ты очень качественно вылизал мою киску. — довольно скалится. На его губах блестит мое желание. Он освобождается от штанов вместе с боксерами.

— Подожди! — пытаюсь вылезти. — А как же Вика?

— Не думай. Тебе же нравится секс со мной? Как я тебя трахаю? — его головка протискивается внутрь, делает толчок и он рычит.

— Нра-вит-ся? — сопровождает каждый слог мощными толчками, а я дурею. Мозги отключаются напрочь. Мечтаю только чувствовать себя наполненной им.

— Да. Ещё. Пожалуйста.

— Как я могу отказать, когда девушка так просит? — привычно хватает меня за бедра, двигается во мне, как поршень. — Я весь день мечтал об твоей киске. Думаю свихнусь вконец. Как только тебя попробовал — сдурел. И по этим сиськам, — он со стоном втягивает сосок, посасывает, доводя жар внутри меня до температуры кипения железа.

— Боже, как я люблю… твой член, — взрываясь атомной бомбой, мечусь по кровати от пережитого наслаждения. Он едва успевает выйти из меня, выплескивает горячую жидкость на живот.

— Я голоден. Очень.

— Хочешь бутерброд? — киваю на припасенную тарелку. Сил идти готовить совсем нет. Миша пошло улыбается, переворачивает меня на живот и тянет бедра на себя.

— Только ты способна удовлетворить мой голод. Ты мое блюдо, — протискивается в меня членом.

Михаил

Так хорошо, как со Снежаной, мне никогда не было. Черт знает, что в этой зеленоглазой ведьме такого особенного. После бурной ночи вырубился, прижимая ее к себе.

Встаю, Снежа переворачивается, с нее сползает одеяло, оголяет голую попу-провокаторшу. Закрываю её, хотя больше всего на свете, хочу повторить то, что было ночью. Поберечь девочку надо. А то она в таком темпе ходить не сможет.

Из кармана брюк раздается мелодия, установленная на Вику. Беру телефон и иду в ванную. Несколько секунд смотрю на ее фотографию, собираюсь с мыслями.

— Да, Вика, — вина за измену начинает неприятно расползаться в груди.

— Привет, Миша. Я соскучилась, — скриплю зубами. Смотрю в зеркало, сам себе противен. Не смог устоять. Снежана стала моей навязчивой идеей. Ничего. К приезду жены все пройдет. Не я первый, не я последний. Расскажу ей все, а она пусть думает прощать, или нет.

— Я тоже скучал, — тошнит от собственной лжи. Вика не заслужила, но признаваться по телефону тоже не вариант. Она рассказывает, как у нее дела, а я отвлекаюсь на Снежу в дверях. В одном белье. У нее отрешенный взгляд, она обнимает себя, кожа покрывается мурашками.

— Я позже перезвоню, — сбрасываю звонок. — Иди сюда, — прижимаю её к груди. Она всхлипывает, но не отталкивает.

— Я мразь, — сдавленно, говорит она. Беру за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

— Ты не виновата. Скорее это я такой. Я старше. Я должен был остановится. Не получилось.

— Поцелуй меня, Миш, — хриплым от слез голосом просит она. Во мне все переворачивается. Собираю слезинки губами. Она тяжело прерывисто вздыхает, прикрывая глаза. Ее губы мягкие после слез. Она и на вкус, как грех. Сладкий, манящий. Льнет ко мне всем телом.

— Я подумала над твоими словами. Пусть хотя бы на эти две недели ты будешь моим, — я хочу наесться ей, удовлетворить жажду и на это у меня всего две недели.

Хватаю её за затылок и вгрызаюсь в рот. Проказница гладит по животу, отодвинув резинку боксеров, сжимает напряженный член.

— Снежа, — предостерегающе говорю ей, тону в зелени глаз. — Я ведь не смогу остановится. Трахну тебя прямо здесь. — она не отводит взгляда, только нежная ладошка движется вверх вниз.

— Может я хочу, чтобы ты это сделал, — я на взводе. Ещё немного и я кончу в ее руку.

— Я предупреждал, — снимаю с нее прозрачный бюстик, который ничего не скрывает, грудь покачивается. Подхватываю её под попу и сажу на стиральную машинку. — Приподнимись, — снимаю трусики, чувствую вкус её желания на языке. Он въелся в воспоминания. Она спускает с меня боксеры, смотрит мне в глаза. Гладит тонкими пальчиками по груди, накручивая на палец волос.

— А мне раньше не нравились растительность на груди мужчин. До тебя, — нежно касается груди губами, прикрывает глаза. Тысячи молоточков стучат в виске, а желание взять ее — неудержимо. — И вкус твоей кожи. И он тоже, — обхватывает член и трет об свою мокрую дырочку головкой. — Я рядом с тобой превращаюсь в ненасытную самку. Может это болезнь? — хочу скользнуть в нее, опять почувствовать, как она сжимает меня.

— Тогда мы оба больны, — смотрю вниз, как член погружается, а розовые губки приветливо раздвигаются.

— Миша, — стонет она, опирается руками на машинку. Я вхожу до конца, сцепив зубы. Поднимаю её ногу, кладу себе на плечо. Так ещё острее, лучше. Большим пальцем потираю клитор, она стонет.

— Быстрее.

— Ты сама напросилась, — одной рукой держу за