Что же касается электоральной демократии, то она развивалась постепенно. В Великобритании до реформы 1832 года избирательным правом обладали 1,8 % граждан, после — 2,7 %, затем этот процент увеличился до 6,4 % в 1867 году и до 12,1 % — в 1884-м. Только с предоставлением избирательных прав женщинам в 1930 году страна стала соответствовать современному стандарту демократии. Через полвека после обретения независимости в выборах президента США принимали участие 5 % взрослого населения. Женщины стали голосовать в 1920 году, а последние ограничения для голосования афроамериканцев в южных штатах исчезли в 1960-х годах[76]. Кто первые в мире ввел всеобщее и полное избирательное право? Россия — после Февраля 1917 года!

Огромную роль в успехе британской нации сыграло другое ее изобретение — массовое индустриальное производство. В 1771 году двое английских предпринимателей — Ричард Аркрайт и Джедедайя Стюарт — построили в городе Кромфорд, что в графстве Дербишир, первую ткацкую фабрику на водной тяге, положив начало фабричной системе. Вскоре Британия стала первой экономикой и «мастерской мира», первой вступив в индустриальную фазу развития. Помимо этого, она защищала свой внутренний рынок протекционистскими мерами и контролировала торговлю в мировом океане при помощи самого мощного военно-морского флота. Принципы свободного рынка Адам Смит сформулирует позже, а претворять их в жизнь придется с помощью жесткого государственного регулирования. Подлинный апогей Британии пришелся на период между 1845–1870 годами, когда она производила более 30 % мирового валового продукта, на ее долю приходилась одна пятая мирового товарооборота и две пятых мирового промышленного производства. И это при двух процентах от общего населения Земли[77].

Британия стала первой глобальной экономической империей и самым успешным экспортером своей культуры. Английский образ жизни активно копировали во всем мире. Пушкинский Евгений Онегин увидел свет, «как денди лондонский одет». Из Англии пошли почти все виды спорта.

К середине II тысячелетия расширяющаяся торговля и технологические достижения заложили основу для эры глобальной политики. Спорадические контакты между цивилизациями уступили место непрерывному, всепоглощающему воздействию Запада на все остальные. Окончание реконкисты на Пиренейском полуострове — последних мавров выбили из Испании в 1492 году — совпало с датой отплытия Колумба под покровительством испанских монархов в морское путешествие с целью найти западный путь в Индию: сухопутные пути в то время находились под прочным контролем мусульман. Вместо Индии Колумб открыл Америку. Началось активное проникновение в обе Америки испанцев, а португальцев в Азию. Вслед за ними вскоре устремятся Англия, Франция и Голландия. Военная сила стала главным фактором успехов колониальной политики. «В значительной степени, — замечал военный историк Джофри Паркер, — подъем Запада обусловливался применением силы, тем, что баланс между европейцами и их заокеанскими противниками постоянно склонялся в пользу завоевателей… Ключом к успеху жителей Запада в создании первых по-настоящему глобальных империй послужила именно их способность вести войну, которую позже назвали термином «военная революция»[78].

Население Мезоамерики в начале XVI века составляло, по некоторым оценкам, около 25 млн человек. Местные жители европейцев сначала приветствовали. Но военная культура, видевшая доблесть в том, чтобы подставлять себя опасности и нападать с намерением убить, была за пределами понимания аборигенов. Гости были лучше вооружены (было огнестрельное оружие и лошади), организованы и дисциплинированы. Из Европы в Новый Свет были завезены и новые, ранее не знакомые ему болезни. В результате через полвека население сократилось до 9 млн. Высочайшие цивилизации ацтеков и инков были полностью уничтожены. Аборигенное население Северной Америки до прихода европейцев было поменьше — 6–12 млн человек. Сейчас — меньше одного миллиона. Аборигены представлялись европейцам либо неисправимыми примитивными дикарями, либо «гордыми дикарями».

В Азии, где европейцы встретили просвещенные общества с высокоразвитой экономикой, они поначалу лишь создавали укрепленные поселения, которые становились торговыми центрами для приобретения специй, кофе, чая и тканей. На американском континенте основные доходы принесли драгоценные металлы, а в странах Карибского бассейна — сахарные и табачные плантации. Именно начало производства сахарного тростника в Вест-Индии привело к возникновению работорговли, которая стала масштабным и прибыльным бизнесом. Положение белых как свободных людей, а черных — как рабов законодательно закрепили англичане, и вскоре это стало нормой для остальной Америки. Процветание Виргинии, Северной и Южной Каролины в XVIII веке, строительство роскошных поместий и городских усадеб было профинансировано доходами от табака, кофе и риса, которые выращивали рабы. К моменту отмены рабства США производили три четверти мирового хлопка. В Британской империи рабство было отменено в 1833 году, и еще одно поколение оно существовало в Соединенных Штатах — до 1863 года. Лорд Маколей как-то заметил, что «нет ничего более нелепого, чем британская публика в периодических порывах морализаторства»[79].

Имперские идеи в течение пяти веков пронизывали всю жизнь, политику и психологию народов метрополий — от аристократа до простолюдина. Само слово «империалист» произносилось с уважением, было овеяно романтикой. Сесиль Родс в конце XIX века был идолом едва ли не подавляющей части английского общества именно как человек, сделавший Британию империей, над которой никогда не заходит солнце. «Мы являемся лучшей расой в мире, и чем большую часть Земли мы заселим, тем лучше для человеческой расы», — под этими его словами подписывался едва ли не каждый англичанин[80].

Хантингтон подвел сухой остаток колониальной политике: «Европейцы или бывшие европейские колонии (в обеих Америках) контролировали 35 % поверхности суши в 1800 году, 67 % в 1878 году, 84 % к 1914 году. К 1920 году, после раздела Оттоманской империи между Британией, Францией и Италией, этот процент стал еще выше… Лишь русская, японская и эфиопская цивилизации смогли противостоять бешеной атаке Запада и поддерживать самодостаточное независимое существование»[81].

Возникновение международной системы с западным доминированием было важнейшим событием мировой истории после 1500 года. Но осуществляя экспансию вовне, западные государства взаимодействовали друг с другом, ощущая свое единство и стремясь выработать общие правила игры. В середине XVII века была предпринята первая и значимая до настоящего времени попытка упорядочить европейскую систему. Императоры Священной Римской империи германской нации все меньше желали видеть себя подчиненными Ватикана, особенно в условиях распространения протестантской реформации, которая реально угрожала их власти. Результатом стала опустошительная Тридцатилетняя война, которая охватила Германию и в которую вступили Дания, Швеция и, наконец, Франция. Поднимавшиеся государства Европы поняли, что нуждаются в каком-то новом принципе легитимации, нежели благословение или воля Священного престола (особенно когда некоторые из них преставали быть католическими).