Цкуру покачал головой.

– Да нет, ни женитьбы, ни какой-то зависимости я особо не боялся. Все-таки мне всю жизнь по душе порядок и покой.

– Но тем не менее что-то тебя тормозило, так?

– Возможно.

– И в итоге ты спал только с теми, перед кем не нужно распахивать душу, так?

– Быть может, – ответил Цкуру, – с какого-то проклятого дня я стал панически бояться: вот я всерьез полюблю и не смогу жить без этого человека, а он возьмет и исчезнет, и я останусь один…

– Поэтому, осознанно или нет, ты от них отдалялся. Или же сразу выбирал тех, кто согласен на дистанцию с тобой. Чтоб тебя никто не обидел. Так или нет?

Цкуру промолчал, но скорее утвердительно. Хотя, насколько он понимал, его проблемы были гораздо глубже.

– А ведь то же самое может получиться и со мной, – добавила Сара.

– Нет, не думаю, – возразил Цкуру. – С тобой у меня совсем не так, как с кем-либо раньше. Это правда. И я действительно хотел бы раскрыться перед тобой. Всей душой. Потому и разговариваю об этом.

– Значит, – сказала Сара, – ты хотел бы со мной снова встретиться?

– Да, конечно. Снова и снова.

– Я тоже хотела бы видеть тебя как можно чаще. – Сара кивнула. – Мне кажется, ты человек достойный и не станешь меня обманывать.

– Спасибо, – сказал Цкуру.

– Вот поэтому и назови мне имена этих четверых. А дальше уж сам решай. Когда я что-нибудь выясню, сам решай, встречаться с ними или нет. Это уже касается только тебя. А кроме того, мне лично интересны эти четверо. Я хотела бы узнать о них больше. О тех, кто все еще сдавливает тебе шею…

Вернувшись домой, Цкуру Тадзаки достал из ящика стола старый блокнот, нашел в нем раздел «адреса» – и кропотливо занес в компьютер адреса и телефоны всех четверых.

• Кэй АКАМА́ЦУ (Красный)

• Ёсио ОУ́МИ (Синий)

• Юдзуки СИРАНЭ́ (Белая)

• Эри КУРО́НО (Черная)

Он смотрел на экран, и самые разные воспоминания о времени, которого уже никогда не вернуть, затопляли его. Прошлое без единого всплеска влилось в его нынешнюю реальность. Точно дым, проникающий в комнату через щель неплотно закрытой двери. Без цвета и запаха… Впрочем, в какой-то миг Цкуру пришел в себя, нажал кнопку на клавиатуре лэптопа и послал письмо Саре. Проверил – отправлено. Выключил компьютер. И начал ждать, когда прошлое и настоящее сольются вновь.

«А кроме того, мне лично интересны эти четверо. Я хотела бы узнать о них больше. О тех, кто все еще сдавливает твою шею…»

Пожалуй, Сара права, думал Цкуру, лежа в постели. Эти люди до сих пор живут, сдавливая ему шею. И куда сильнее, чем думает Сара.

• Mister Red

• Mister Blue

• Miss White

• Miss Black…

В ночь, когда Хайда рассказал странную историю о джазовом пианисте Мидорикаве, с которым его отец в юности встретился в горах Кюсю, – в ту самую ночь произошло сразу несколько странных событий.

Цкуру Тадзаки просыпается в темноте. Его будит негромкий, но резкий звук – словно камешком попали в окно. Или просто в ухе что-то щелкнуло? Кто его разберет. Он хочет взглянуть на дисплей будильника у изголовья, но шея не слушается. И если бы только шея. Все тело словно разбил паралич. Хотя все-таки не паралич. Просто хочешь двинуть рукой или ногой – а не можешь. Утеряна связь между сознанием и телом.

В спальне – кромешный мрак. Спать при свете Цкуру не может и перед сном всегда задергивает толстые шторы на окне, чтоб не проникло ни лучика. И только тут понимает, что в комнате он не один. Кто-то еще прячется там, в темноте, и пристально смотрит на него. Как животное, вроде хамелеона – задержал дыхание, уничтожил свой запах, сменил раскраску и растворился во мгле. Но что-то подсказывает Цкуру: это – Хайда.

Mister Gray?

Серого цвета добиваются, смешивая белое с черным. Но чем он гуще, тем больше сливается с темнотой…

Стоя в углу, Хайда смотрит на Цкуру в постели. Застыв, как мим в роли статуи. Лишь его длинные ресницы, наверное, чуть подрагивают. Что за бред? Хайда каменеет у стены, а Цкуру неспособен и пальцем шевельнуть. Нужно что-нибудь сказать, думает Цкуру. Открыть рот, произнести какие-то слова – и нарушить это нелепое противостояние. Но голос куда-то пропал. Язык и губы онемели. Из горла вылетает лишь сухое беззвучное дыхание.

Что Хайда делает в этой комнате? Зачем он стоит здесь и так пристально смотрит на Цкуру?

Это не сон, думает Цкуру. Для сна все слишком реалистично. Вот только реальный ли Хайда стоит там, в углу, – не разобрать. Может быть, Хайда из плоти и крови крепко спит на диване в гостиной, а здесь – лишь его альтер эго, вышедшее погулять? Очень похоже на то.

Ни зла, ни угрозы от Хайды вроде бы не исходило. Он вообще не старался произвести на Цкуру какого-либо впечатления. Именно эту особенность Цкуру подметил в нем при первой же встрече. Интуитивно.

У Красного тоже хорошо работала голова, но – в реальном мире и для решения практических задач. В разуме же Хайды царила чистая теория, система, полностью замкнутая на себя. Часто в их беседах Цкуру вообще не улавливал, о чем Хайда думает и к чему ведет. Чувствовалось, что в мозгу его осуществляется некий мощный процесс, но какой именно, оставалось загадкой. В такие минуты Цкуру, конечно, терялся и даже чувствовал себя одиноким странником, заблудившимся в густом лесу. Но даже тогда Хайда не вызывал у него ни беспокойства, ни раздражения. Ясно ведь: этот парнишка соображает куда быстрей и масштабнее Цкуру. И пытаться догнать его – пустое занятие.

Очевидно, в мозгу Хайды был некий высокоскоростной движок, который иногда врубался на полную катушку. А когда подстраивался под низкую скорость Цкуру, перегревался и начинал сбоить. Промчавшись какое-то время на полной скорости, Хайда останавливался и, улыбаясь как ни в чем не бывало, позволял догнать себя. И снова неторопливо двигался рядом.

Как долго Хайда смотрел на него, Цкуру определить не мог. Тот просто наблюдал за ним в темноте, безмолвный и неподвижный. И, похоже, собирался что-то сказать. Передать Цкуру что-то важное. Но почему-то не мог облечь свое послание в слова. И это сильно его раздражало.

Лежа в постели, Цкуру вдруг вспомнил историю, услышанную перед сном. Что же именно было в мешочке, который Мидорикава (якобы ожидавший смерти) положил на инструмент, прежде чем сыграть на пианино в сельской школе? В рассказе Хайды это осталось загадкой. Но именно она зацепила Цкуру чуть ли не сильнее всего. Что значил тот мешочек для Мидорикавы? Зачем он клал его на пианино, да еще так бережно? Как понять всю эту историю, не ответив на этот вопрос?

Но ответа Цкуру так и не получил. После долгого молчания Хайда – или его внутреннее «я» – внезапно исчез. За несколько секунд до этого Цкуру вроде бы услышал его слабое дыхание. А потом призрак Хайды растаял в воздухе, как дым от благовония, и Цкуру остался в темной комнате один. Тело по-прежнему не слушалось. Кабель, соединявший мышцы с сознанием, оставался отключенным. Словно выпали болты, которыми тот был закреплен.