Пусть так. Зависит ли в создавшейся ситуации хоть что-нибудь от него, И.Д.К., или от Мессии? Может быть, контроль полностью утерян и нужно просто ждать, наблюдая за самим собой и всеми остальными? И неужели обретенная было способность исчезла навсегда, не будучи заменена ничем адэкватным?

Кто-то сильно надавил сзади — что-то тяжелое, с острыми гранями (похоже на "дипломат"?) уперлось И.Д.К. в спину, он обернулся и оказавлся лицом к лицу с обладателем портфеля. Это был мужчина лет сорока с окладистой рыжеватой бородой. Черный костюм лишился почти всех пуговиц, белая рубашка, замазанная у воротника красным, будто губной помадой, была, к тому же, еще и разорвана, открывая волосатую грудь. Черная шляпа, непременная принадлежность этого сорта граждан, была, видимо, утеряна в уличной свалке, а кипа сидела на макушке, как нашлепка, и казалось, что вот-вот отвалится. Взгляд у мужчины оказался неожиданно растерянным, губы что-то шептали, и только после того, как И.Д.К., желая высвободиться, начал конвульсивно извиваться, мужчина попытался опустить «дипломат» на землю. Это не удалось, и тогда мужчина предложил:

— Давай вместе. Вот так — шаг ты, шаг я. Сначала я, потому что я тяжелее.

Так и сделали. Пыхтя и не обращая внимания на тычки и недовольные возгласы, минут через пять они пробились к улице Штраус, толпа здесь была пореже, и мужчина, выставив «дипломат» как таранное орудие, штурмовал толпу будто римский легионер. И.Д.К. не отставал, ему неожиданно пришло в голову, что более странной толпы он не видел даже на экране кино. Люди, прижавшись друг к другу, будто в московском трамвае в час пик, вывсе не дышали злобой, но довольно мирно и с пониманием ситуации обсуждали последние события. Говорили о Мессии, о том, что вовсе не так представляли его приход, нет, что вы ожидали, конечно, так все и должно было быть, а завтра Мессия придет к Стене плача, и арабы ничего сделать не смогут, Мессия поднимется к мечети Омара и заложит Третий храм на том месте, где стоял алтарь Второго, а говорят, будто рав Гусман сказал, что только теперь и можно будет создать еврейское государство.

Толпа поредела, И.Д.К. понял, что способен передвигаться сам, и решил оторваться от своего попутчика, тем более, что узнал его и не хотел в этом признаваться. Однако, сделав движение в сторону, он почувствовал на плече крепкую руку, развернувшую его на сто восемьдесят градусов, и вновь оказался лицом к лицу с попутчиком:

— Куда же ты? — сказал тот. — Куда ты, мар Элиягу?

— Ты узнал меня, мар Дари, — вздохнул И.Д.К.

— Давай поговорим спокойно, — сказал Йосеф Дари, директор ешивы "Ор леолам". — Иди за мной и не сворачивай.

Он вновь бросился на толпу, на этот раз взяв такой темп, что И.Д.К. пришлось почти бежать. Они свернули на Меа Шеарим, где, хотя и было много людей, но, во всяком случае, не больше, чем бывает обычно на праздник Суккот, когда вдоль улицы стоят столы с "арба миним", и празднично разодетые слуги Бога придирчиво выбирают пальмовые ветви.

— Здесь я чувствую себя лучше, — заявил рав Дари, замедлив темп. — Здесь все другое, даже воздух. Здесь можно дышать.

Он остановился посреди улицы и повернулся лицом к И.Д.К. Сказать, что взгляд его пронизывал насквозь, значило не сказать ничего. И.Д.К. ощутил попросту, что исчез, растворился в плотном, наполненном странным запахом, отдаленно похожим на запах стиранного белья, воздухе улицы. Он понял неожиданно, что рав Дари вот уже почти два часа ищет его, И.Д.К., и пока нашел, исходил весь центр города, а бросился он искать И.Д.К. потому, что было ему откровение: некий голос, который он, естественно, принял за голос Бога, сказал: "Пойди, отыщи Элиягу Купревича, который приходил к тебе в ешиву говорить о Торе, и приведи его к себе домой, и сделай для него то, что должен сделать еврей для еврея согласно Закому Моему, и это будет твоя мицва на пути в тот новый мир, который я создаю".

Так и сказал Бог — слово в слово. Йосеф оставил жену и шестерых детей в синагоге, смиренно и благостно слушающими слова рава Шохата о смысле и цели явления Мессии, и отправился выполнять мицву, которая, конечно, дороже молитвы, ибо молитва исходит от человека, возносясь к Богу, а мицва исходит от Всевышнего, указывая человеку путь очищения.

У И.Д.К. голова шла кругом, потому что рассказанное Йосефом, в общем, выходило за те пределы разумного, которые И.Д.К. никогда не переступал. За глас Божий этот верный его слуга мог принять и мысленную команду — хотя бы самого И.Д.К. или даже Мессии, — в способности остальных принимать и передавать мысленные образы И.Д.К. с некоторого времени сильно сомневался. К тому же, будь эта способность действительно повсеместной, Йосеф, для которого Создатель, пусть нематериальный, существовал более реально, нежели даже президент Эзер Вейцман, слышал бы десятки других голосов, и реакция его была бы, безусловно, совершенно иной.

И.Д.К. думал об этом, следуя за равом Дари, свернувшим с Меа Шеарим в какой-то проулок, о существовании которого И.Д.К. не подозревал.

— Сюда, — сказал Йосеф, открывая ключом массивную дверь и пропуская И.Д.К. в темный маленький холл, где при тусклом уличном освещении, проникавшем в окна, можно было увидеть книжные стеллажи до потолка и большой стол, на котором тоже лежали книги и почему-то стоял огромный чайник, литров на пять-шесть.

Зажегся свет, на пороге соседней комнаты появилась женщина — она была в косынке, полностью скрывавшей волосы (может, вообще бритая, — подумал И.Д.К., — у них ведь и так делают?), длинном, до пят, платье, и с этой показной отчужденностью резко контрастировала яркая, открытая улыбка.

— Хана, моя жена, — сказал рав Дари.

Последовал почти неуловимый обмен короткими жестами, Хана кивнула, и буквально через несколько секунд чайник на столе был заменен современным, электрическим, избыток книг отправился на пол, а на опустевшей, будто поле боя, поверхности явился взору И.Д.К. немыслимой красоты сервиз из трех фаянсовых чашек с блюдцами и сахарницы в форме крепостной стены Старого Иерусалима.

Налив чаю гостю и мужу, Хана собралась удалиться, но Йосеф показал жене на стул рядом с собой, налил чай в ее чашку и положил две ложки сахара. Все это напоминало некий семейный ритуал, в котором И.Д.К. ровно ничего не понял, но принял как должное.

— Тебе нужно успокоиться, — неожиданно сказала Хана, обращаясь к И.Д.К. — Ты не слышишь, — обратилась она к мужу, — я говорю с тобой, но ты молчишь…

Йосеф поставил на стол чашку и удивленно посмотрел жене в глаза. И.Д.К. вздрогнул.

— Ты смотрела по телевизору выступление Мессии? — быстро спросил он. — Ты слышала его слова и после этого начала чувствовать чужие мысли?

— А ты нет? — спросила Хана. И к мужу: — Ты тоже? Поэтому ты не слышишь меня…

— Хана, — сказал И.Д.К., обращаясь скорее к Йосефу, поскольку разрешение зависело от него, — я говорил с Мессией некоторое время назад. И сейчас мне нужно…

— Да, — сказала Хана, — я слышу, ты зовешь Его, и Он зовет тебя, но вы не находите друг друга.