— Он, по-моему, за нами ехал, точнее, в пробке стоял, — припомнил я.

— Тем не менее, если б вы не повернули туда, куда не должны были ехать, то Юрка сейчас не в морге бы лежал, а в кровати с женой, понимаешь? И те два парня из «службы быта» были бы живы. И ты не прибыл бы ко мне на излечение в то время, когда ты мне очень нужен здоровый. Я еще не знаю, можно ли послать нашу новую невестку одну в Швейцарию, хотя этот вопрос нужно решать быстрее.

— Это почему?

— Потому что она переволновалась, когда ты пропал, даже, можно сказать, испытала стресс. Тут ведь еще наложилось то, что дети ее не узнали, Катька вообще нагрубила, к Зинке убежала. Тебе надо было ехать с ней и с Васей, а не отправляться с Лосенком на волю в пампасы. Ты должен был пылинки с нее сдувать! Ходить за ней как пришитый. Ведь знаешь, что такое быть в чужой шкуре…

— Ничего особенного… — вякнул я.

— Да? А то, что для молодой дамы ее внешний вид играет определяющую роль в ее общем самочувствии, ты никогда не слышал?

— Конечно, слышал.

— Так вот, Лена ощущает себя царевной в лягушачьей шкуре, понял? Это не просто метафора. Это синдром. Конечно, Танечка, если ее привести в надлежащий вид, тоже смотрелась весьма симпатично, но все равно чисто объективная оценка не в ее пользу. Лицо не очень чистенькое, рябоватое,

волосы короткие, ростом пониже, ноги слишком мускулистые, руки не округлые -там, наверно, еще два десятка различий, которые Ленку приводят в состояние фрустрации. Она ощущает себя изуродованной, ни больше ни меньше! И тут родной муж, которому надо бы показать, что он без ума от такого сочетания: тело Тани — душа Лены, убедить свою несчастную бабу, что «новое платье» ей очень к лицу, вместо этого срывается на какую-то пьянку, исчезает, потом звонит и просит миллион баксов за свою шкуру… Весело? Она и так не в своей тарелке, а тут еще добавка. Надо работать, спасать Васю, а Ленка сама в истерике валяется, Зинка колет ей успокоительное, я еще не долетел. Результат — Вася потерян.

— Он действительно умер?

— Да. И ты в этом виноват. Конечно, хорошо, что он сумел связаться с тобой напрямую, но это его заслуга, а не твоя. Так, говоришь, он тебе книгу передал?

— Да, только она там осталась…

— Книга — это символ архивированного файла информации. Шифр ты запомнил, значит, мы сможем его распаковать. Гораздо хуже, если у тебя в мозгу еще и Белый волк заархивировался.

— Что это вообще такое?

— Это тот самый логический вирус, от которого умер Вася. Он его так себе представил. То, что ты от него там, в виртуальном мире, убежал — еще ничего не значит. Грубо говоря, твоя и Васина микросхемы сыграли роль модемов, которые связали между собой ваши мозги в локальную сеть. В течение твоего «сна-ходилки» вы с Васей имели объединенное сознание. Никакой реальной границы не было. И сейчас пока трудно определить, остался ли вирус в Васином мозгу, то есть погиб вместе с ним или перешел в твою память. И то и другое содержит в себе элементы плохого и хорошего. Диалектика!

— Волк остался в шахте, — припомнил я еще раз, — люк закрылся, а потом вообще исчез.

— Это все картинки, — отмахнулся Чудо-юдо. — А что за ними реально стоит, еще нужно расшифровать. Вся эта символика системы перехода была построена в Васином сознании. Но он подключил ее к твоей микросхеме, и она стала частью твоего сознания. То, что он в ней зашифровал код доступа к файлу, который передал в виде книги, это понятно. Вроде бы то, что ты ее вынес в исходную точку, должно означать, что файл переписан к тебе в память, а отрыв от Белого волка — блокировку вируса. Но вот что вызывает сомнения. Первое: ты видел, как образ Васи трансформировался в Волка. Второе: Волк вырвался из той «комнаты», где Вася передавал тебе книгу. Эта комната символизирует Васин мозг. Хорошо, если, проскочив «коридор-шахту», ты вышел не в свою собственную память, а во временный канал связи, который обрубился, как только Васино сознание отключилось. Тогда вирус действительно пропал. Но могло быть и так, что «дверь», где были картинки, символизирующие Болта, Валета, Ваню и Васю, непосредственно являлась границей между твоим и Васиным сознанием. Тогда, после смерти Васи, вся система перехода осталась у тебя…

— И Белый волк остался в закрытой шахте, которая может когда-нибудь открыться? — До меня, с некоторым опозданием, стала доходить нешуточная опасность этой ситуации.

— Совершенно верно.

— То есть я могу, извиняюсь, скопытиться так же, как и Лопухин.

— Так точно. Тем не менее это несет в себе кое-что положительное.

— Чего ж тут положительного? — проворчал я.

— Для тебя лично, конечно, наилучший выход, если б вирус пропал. Но для науки лучше, чтоб он остался.

— Понятно, — хмыкнул я, — великие ученые себе чуму прививали, чтоб описать клиническое течение болезни. Но я, между прочим, на это не подписывался.

— Видишь ли, Васино утверждение, будто вирус образовался в результате того, что в седьмом блоке пробило R6, — это гипотеза. Лена ее тоже выдвинула, хотя мы еще не исследовали обломки ГВЭПа и не уточнили, в каком состоянии элементная база. Тут тоже ошибиться нельзя. Одно дело, если вирус образовался сам по себе, чисто случайно, и совсем другое, если это продукция «G & К», которую Васе влепили во время боя с вертолетом.

— Логическое оружие?

— Все может быть. Конечно, если б я, старый дурак, немного больше подумал, перед тем как вас отправить, то наплевал бы на все переговоры и полетел с вами. Не знаю, вытащили бы мы Лопухина или нет, но о вирусе я бы сейчас знал побольше. Да и Ленка, если б не сходила с ума по твоей милости, наверно, смогла бы более трезво действовать. Еще раз о том же…

— Стало быть, ты попробуешь этого Белого волка разархивировать?

— Да. Точнее, разблокировать. Для этого придется тебе опять пройтись по всем этим коридорчикам.

Меня аж передернуло. Бр-р!

— Когда? — спросил я с легкой обреченностью в голосе.

— Своевременно или несколько позже. Не сегодня, это я обещаю. Да не лязгай ты зубами раньше времени!

— Если б ты видел этого Волка… — пробормотал я.

— Напугался, бедненький! — саркастически произнес Чудо-юдо. — Конечно, эта виртуальная картинка, может, и пострашнее, чем те ребята, которых ты мочил до этого. Кстати, из тех пятерых дуриков, которые тебя похитили, двое уже отдали Богу душу, а трое маются с пулевыми ранениями. Я, конечно, им особо не сочувствую, но милиция и прокуратура очень интересуются, кто это им взялся добровольно помогать. Сумму, которую придется израсходовать, чтоб этот интерес ослаб, ты представляешь?

— Что ж, она больше миллиона баксов? — огрызнулся я. — Или, может, ты вообще платить не собирался?

— Может, и не собирался, — осклабился Чудо-юдо. — Еще б они мне приплатили за то, чтоб я тебя забрал.