– Вот мы в узком кругу и выпьем. Давай на стол все, что принесли.

– Черт! – проговорил Корнеев. – А кружки-то мы не взяли.

– Может, здесь есть посуда? – Логинов осмотрелся, открыл створки шкафа. – Нет, пусто. – Он повернулся к Корнееву: – Давай, Андрей, вали обратно в казарму либо пулей в столовую. Из горла как-то несолидно пить.

– А чего я?

– Ты же о кружках вспомнил, значит, тебе и идти. Любая инициатива наказуема.

Корнеев вернулся быстро. Он взял кружки в солдатской столовой.

Друзья выпили и сразу же заметно захмелели. На старые дрожжи водка била по мозгам мгновенно.

Как это нередко бывает, разговор вновь коснулся женщин.

– Нет, мужики, – проговорил Логинов. – Я все-таки ломанусь в кафе и сниму какую-нибудь миниатюрную девочку.

– А чего ты один? – спросил Левченко. – Все пойдем. Ты как, Андрюша? – Он посмотрел на Корнеева.

– Я – за.

– Тогда пьем еще по сто, переодеваемся в гражданку и валим.

– Это кто собрался куда-то валить? – раздался голос от входа в зал.

Друзья обернулись к дверям, тут же поднялись и приняли, как уж могли, положение «смирно». На входе стоял полковник Сафонов.

– Не слышу ответа, товарищи лейтенанты.

Логинов сказал с вызовом:

– К бабам, товарищ полковник. А что? Имеем полное право.

Сафонов усмехнулся.

– Вас сейчас самих пользовать можно! Какие бабы? Тоже мне, орлы комнатные. До казармы-то своим ходом доберетесь или мне наряд вызывать?

– Доберемся. А кто нас слил, товарищ полковник? – спросил Левченко.

– А чего вас сливать? Корнеев хоть бы догадался кружки спрятать, когда от столовой спешил сюда.

Левченко взглянул на Корнеева:

– Ну ты и чудак на букву «м», Андрюша!

Сафонов подошел к столу:

– Все собрали и марш в казарму!

– Есть! – ответил Левченко. – Вот допьем бутылку и пойдем строевым шагом в казарму.

– И с песней, – добавил Логинов.

– Песни вы завтра поутру петь будете. А бутылку я конфискую. – Полковник забрал со стола начатую емкость.

– Но, товарищ полковник, так не пойдет. Мы пойло за свои бабки покупали, сидели спокойно, никого не трогали. Мы уже не курсанты, имеем право выпить в свободное время.

– И с дамами расслабиться, – поддакнул Логинов.

Сафонов посмотрел на молодых лейтенантов и спросил:

– А как насчет того, чтобы вернуться в училище?

– Чего мы забыли в Самарканде?

– Приказ на увольнение. Или думаете, это сложно сделать? Замену вам найдут, и утром здесь будут уже другие офицеры. Вы, конечно, в войска уже не попадете, а вот в запас – очень даже легко. Без выходного пособия.

– Все понятно, – сказал Левченко. – Виноваты. Убираем стол, отдаем водку и маршируем в казарму.

– Вот это другой разговор.

Сафонов шагнул к двери, на выходе обернулся и заявил:

– Через пять минут вижу вас в подразделении!

– Так точно! – за всех ответил Левченко.

Как только полковник ушел, Логинов дал подзатыльник Корнееву:

– Из-за тебя, чудик, влетели. Теперь ни баб, ни пойла. Неужели не мог кружки спрятать?

– Куда? И ты, Серега, руки-то не распускай, ответить могу.

– Хорош базарить! – тоном приказа сказал Левченко. – Может, это и к лучшему. Быстро убираем все со стола и валим в казарму. А то в натуре загремим обратно в училище.

Убравшись, друзья вернулись в казарму, где их встретил старший лейтенант Климась.

– Ну и как это понимать, товарищи офицеры?

– Что понимать, товарищ старший лейтенант? – спросил Левченко.

– Залет ваш. Я просил, чтобы все тихо было, а вы?..

– Но кто знал, что Сафонов вычислит Корнеева?

– Расслабились.

– А где полковник? – спросил Логинов.

– Он мне поручил встретить ваши благородия. Так, орлы, все в кубрик и на боковую. К утру должны быть как огурчики. Убедительно советую не покидать части. Иначе ваша офицерская служба закончится, так, по сути, и не начавшись. Вопросы?

– Нет вопросов, – ответил Левченко.

– Вперед! А мне сидеть теперь с вами всю ночь.

Логинов улыбнулся:

– А что, Петр Владимирович, сами, поди, тоже уже с какой-нибудь дамой договорились о романтическом ужине?

– Еще одно слово, Сережа, и получишь в морду! Это я тебе гарантирую.

Логинов поднял руки:

– Понял! Молчу! Но если прав, то искренне сочувствую.

Сергей тут же рванул в кубрик и с ходу врезался головой в косяк арки, отделяющей спальные помещения от бытовки. Ничего страшного не произошло, но шишку он набил приличную.

Климась вздохнул.

– Эх, молодежь, нельзя вам на войну, с полгодика в войсках бы пообтереться. О чем думает командование, бросая вас в пекло? – Он взглянул на Левченко. – Помоги другу. И спать! Проверю.

Утро было тяжелым.

Старший лейтенант Климась, дежуривший в казарме всю ночь, в 7.00 объявил подъем. Он приказал дневальным открыть все форточки, так как в казарме стоял невообразимый запах перегара.

Молодые офицеры поднялись с трудом. Насколько вчера было весело, настолько сегодня плохо. Болели, конечно, не все, но большинство. До 8 часов парни приводили себя в порядок, брились, умывались, чистили обувь.

В 8.30 Климась объявил построение на завтрак.

Из-за угла казармы показался полковник Сафонов и обратился к офицерам:

– Сейчас, товарищи лейтенанты, завтрак, после всем находиться в казарме в готовности к убытию на военный аэродром. Предупреждаю, никаких отлучек из подразделения. Приказ на вылет может поступить в любой момент.

Из строя раздался вопрос:

– А кто не хочет завтракать?

– Что? Головка бо-бо?

– Если бы головка, товарищ полковник!

По строю прошелся смешок.

– Это кто такой разговорчивый?

– Кур… лейтенант Петров.

– Для таких умников, как лейтенант Петров, объясняю: завтрак в восемь сорок пять! Те, кому каша не полезет в рот после перепоя, могут остаться в казарме. Вы не курсанты, заставлять не буду. Но из расположения ни ногой.

В столовую ушла половина взвода.

Левченко с Логиновым вернулись в кубрик.

– Эх! – проговорил Сергей. – Сейчас бы сюда тот пузырь, что забрал Сафонов.