Вдруг Аламеда опять что-то почувствовала: они не одни. Странное существо, обитающее в этом лесу, находилось совсем рядом. Прежде она никогда так отчётливо не ощущала присутствие духов. Ей удавалось это только во время шаманских обрядов, при вхождении в транс. Теперь же она и сама была наполовину потусторонней сущностью и потому точно знала: это существо здесь и наблюдает за ними.

Внезапно что-то молниеносное скользнуло под водой. Спокойная до того гладь подёрнулась рябью. Говорившие о чём-то сёстры тут же замолчали и нацелили своё оружие. Поверхность заводи вновь стала неподвижной, и только мелкие серые рыбёшки беззвучно проплывали мимо.

Вдруг Муна вскрикнула и пошатнулась, едва не упав в воду. Аламеда насторожилась: ловкая Муна была не из тех, кто легко теряет равновесие.

– Что случилось? – обернулась Нита и поспешила к сестре.

– Кто-то схватил меня за ногу и хотел сбросить! – крикнула та, настороженно оглядывая извилистые выросты и тыча в них остриём гарпуна. – А ты говоришь, деревья безобидные. Как бы не так!

– Ты уверена? Думаешь это корни?

– Не знаю… Оно схватило меня, как… как человеческая ладонь.

Аламеда дотронулась до воды и на секунду прикрыла глаза. Она по-прежнему не ощущала враждебности этого места.

– Это не деревья, – сказала она, – это дух, который стережёт лес, и он кажется безобидным.

– Дух говоришь? Безобидный? Он меня утопить хотел, но тебе ли не знать, – хмыкнула Муна. – Люди утверждают – ты ведьма.

Аламеда лишь устало взглянула на неё. Ей не хотелось разъяснять, в чём разница между ведьмой и колдуньей.

– А ты их слушай, – сказала Нита сестре.

– Я и не слушаю, – ответила Муна, – я сама вижу. С кем, по-твоему, она всё время разговаривает. С духами, с умершими?..

Вдруг совсем рядом раздался громкий всплеск – всех троих окатило брызгами, и кто-то засмеялся, а смех – какой-то жирный, клокочущий.

– Дух, да? – крикнула Муна, целясь гарпуном в воду. – Что-то не похоже. Пусть только попадётся мне.

– Это воплощённый дух, – ответила Аламеда, останавливая её руку. Она наконец догадалась, кто жил в этом болоте. – Ты ничего ему не сделаешь своим оружием. А он ничего не сделает тебе, если ты только не осквернишь его владения.

– Вот как? – сказала Муна, смерив её взглядом, но гарпун не опустила. – Надеюсь ты права, Килайя.

– Моё имя Аламеда, – холодно ответила та.

– Все тебя так зовут, белянка. Что ж ты обижаешься?

– Поторопимся, – прервала их Нита, кольнув взглядом сестру, – иначе до заката не успеем, и уплывут без нас.

– Тем хуже для них, – фыркнула Муна.

– Почему мы не позовём других? – спросила Аламеда. – Это место не несёт опасности, я чувствую.

– Так они тебе и поверили, – ответила Муна. – Расскажи им о своём ощущении воплощённого духа – увидишь, сколько смельчаков найдётся. Среди нас не осталось бесстрашных людей.

– Они не пойдут, пока не будут уверены, что здесь безопасно, есть суша и питьевая вода, – сказала Нита. Она шла впереди и острием длинного ножа чертила линию на ровной глади. – Нам нужно новое место, хотя бы ненадолго. Плавучий остров протянет ещё несколько дней. Если же твёрдой земли и питьевой воды здесь нет, мы сможем жить на нашем плоту, укрепить его как следует свежим тростником, запастись им впрок и надеяться на дожди, чтобы наполнить бочки. Древесины хватит с головой на постройку нескольких крепких лодок. Тогда мы сможем продолжить путешествие.

– Хорошо бы. На обгорелой куче тростника до Водных Врат не доплыть, – сказала Муна, скосив взгляд на Аламеду.

– Опять ты со своими Вратами, – усмехнулась Нита. – Я поверю, только когда увижу их. Сколько лет мы уже плаваем по Большой Воде, от одного заболоченного острова – к другому, и ни разу не видели никаких Врат.

Аламеде стало любопытно. Она часто слышала пророчество, которое все твердили, но никогда не вникала в его суть.

– И куда они ведут, эти Врата? – спросила она.

– Куда захочешь, – ответила Муна. – Каждый увидит в них тот мир, в который желает попасть.

– Яс говорит – брехня, и я с ним согласна, – бросила Нита, обернувшись, и вдруг закричала: – Осторожно, Муна, сзади!

Её слова заглушил громкий всплеск: из воды выросло зелёное нечто, склизкое и обтекаемое со всех сторон. Муна развернулась и молниеносно всадила в него гарпун, но чудище преспокойно соскользнуло с острия и растеклось, словно масляное пятно, по поверхности воды. Посредине осталась лишь пара глаз с горящей в них чертовщинкой.

– Ах ты… – Муна приготовилась ещё раз метнуть гарпун, но глаза тут же закрылись и вместе с желейным пятном вновь ушли под воду.

Аламеда, подскочившая вслед за Нитой, едва успела разглядеть странное существо. Так и есть – воплощённый дух. Дух болот и воды.

Духи в её лесу редко воплощались. Она видела это лишь однажды, когда они с Ваби проводили обряд умасливания духов с подношением даров на священной поляне. Те редко показывались людям во плоти. Но ведь здесь никто не жил… Существо могло принимать любое обличие, какое ему вздумается. И снова Аламеда не почувствовала в этом создании враждебности, скорее большое любопытство.

– Нечего сказать, мерзкое местечко, – проговорила Муна. – Ты уверена, сестра, что хочешь жить по соседству с этим, – она указала гарпуном на то место, где только что скрылась скользкая масса с глазами.

– Чудовищ мы успели повидать и прежде, – проронила Нита, – и это далеко не самое опасное, хоть и противное, не спорю. Лучшее место мы вряд ли найдём. Здесь много тростника, он пойдёт и в пищу, и для укрепления острова. Рыбы тоже полно. Птицы есть, а значит будут и яйца. Смотрите, – она отломила беловатый нарост с ближайшего ствола и отправила его в рот: – Съедобный лишайник – а это уже роскошь. Главное найти питьевую воду. Если она здесь есть, я готова мириться с соседством любых чудовищ.

– Их тут нет, – сказала Аламеда. – Это воплощённый дух, теперь я точно уверена, дух болот – мокрун. Он и охраняет это место от всякой нечисти.

– Может, ты с ним ещё и подружишься? – усмехнулась Муна.

– Может и подружусь, и тебе советую, – ответила Аламеда. – С мокрунами лучше не ссориться. Так что поосторожнее с гарпуном. Навредить ты ему не навредишь, но он может обидеться.

– Вот как? – обернулась Муна, вскинув одну бровь, но больше ничего не сказала.

Девушки продолжали продвигаться вперёд. Звуки ударов становились всё громче. Думалось, что поблизости орудует какой-то невидимый дровосек, но ничего вокруг не говорило о присутствии человека, словно никто до них не оставлял следы на покрытых зелёной тиной корнях, не ломал чересчур разросшиеся на пути тонкие ветки и не тревожил странное подводное создание. Мангры, переплетённые между собой, корни и вода… вода, корни и мангры… И ни клочка суши.