Теперь оно все и начнется.

Я сам по себе.

Неужели мы все идем по жизни, то и дело испытывая себя на прочность, рискуя все больше, до тех пор пока не исчерпаем запас везения и не встретим свою судьбу?

Может быть, я откусил больше, чем смогу прожевать?

Тревога отрезвила его.

Винс обязался решить то, что они привыкли называть маргейтской проблемой. Господи, они ждали слишком долго. Он задолжал это Сиду. Разобраться с маргейтской проблемой, а потом с чистой совестью сказать Сиду «до свидания». Ему тогда нечего будет возразить. Ему придется согласиться – либо смириться.

Решить это дело и убраться отсюда.

В прибрежный Уэльс, в Норфолк.

Вот только надо сначала с этим разобраться.

Винс решительно включил зажигание. Великанша ожила. Машина буквально источала уверенность и силу. «Фольксваген» выехал на Каледониан и, став частью утреннего потока машин, устремился к югу. Свернул налево, на Пентонвил-роуд и поехал прямо, мимо Эйнджел-роуд и вниз по Сити-роуд. Солнце выглянуло из-за облаков, и, хотя был конец сентября, стало по-весеннему тепло.

Углубившись на восток, Винс свернул на Коммершиал-роуд и после многократных задержек въехал в проложенный под Темзой Ротерхайтский туннель.

Проезжать мимо Дептфорда и Блэкхита было одно удовольствие: поток машин направлялся в Лондон, в провинцию не ехал почти никто.

На старой Дуврской дороге Винс слегка поднажал, и «фольксваген» птицей устремился вперед – Сид назвал бы это «как черт из преисподней». Мощный мотор рычал, Винса аж вдавило в сиденье. За какие-то доли секунды машина разогналась с пятидесяти миль в час до ста. Опасаясь нарваться на дорожную полицию, Винс убрал ногу с педали акселератора и огляделся по сторонам. Последнее, что ему было сейчас надо, это чтобы его тормознули копперы.

Итак, Винс снизил скорость до пятидесяти пяти миль и держался левой полосы. Ему не хотелось, чтобы на него обращали внимание, он хотел просто слиться с пейзажем.

Двигаться на юго-восток по нескончаемым лондонским пригородам, затем в поле, через реку Медуэй, мимо Рочестера, на холмы, окаймляющие меловые карьеры, и затем прямо, не сворачивая.

Винс не думал о маргейтском деле, он думал о Тиме и Сьюзен и гостинице с ресторанчиком в Уэльсе. Скоро он будет там, вот только бы ему выпутаться из этого дела. Довольно с него нервотрепки. Довольно с него дел первостепенной важности. Он будет вставать, когда ему хочется, и так же ложиться в постель. Он будет рыбачить, ухаживать за садом и валять дурака. Он так долго этого ждал.

Он остановился у придорожного кафе, заказал кофе и сэндвич с цыпленком. Кофе и сэндвич он забрал с собой и в машине снова развернул карту. Он решил, что, поскольку немного опережает расписание, поедет в Маргейт не по прямой дороге, а живописнейшими окрестностями Кентербери и Сандвича, подъехав к пункту назначения с юга.

Маячившие впереди башни Кентерберийского собора возвышались над городком и его окрестностями; в дымке раннего осеннего утра они смотрелись очень величественно. Казалось, автострада заканчивается прямо перед ними.

Одно из наиболее ранних детских воспоминаний Винса было о том, как отец с матерью повели его в Кентербери. Это был чуть ли не единственный на его памяти раз, когда они, вместо того чтобы собирать в выходные хмель – традиционный приработок лондонского рабочего класса, – куда-то поехали. Но сейчас? Давно уже нет рабочего класса, а есть люмпены, что совсем не одно и то же. А что до хмеля – его почти не осталось. Он словно бы исчез из кентского графства вместе с садами.

Винс вел машину, но голова его была занята полустертыми и размытыми воспоминаниями, и, когда до него дошло, что надо было где-то повернуть, он был уже недалеко от Дувра. Вот черт, подумал он, и, повернувшись к Дувру спиной и миновав Дил и Сандвич, через залив Пегуэлл добрался до острова Занет.

После нескольких неверных поворотов он оказался на задворках Рамсгейта, но в конце концов все же нашел дорогу на Маргейт. Он устремился к северу, мимо гипермаркетов и захудалых ферм, мимо непрерывного ряда стандартных домов девятнадцатого века, облицованных штукатуркой с каменной крошкой и покрашенных во все цвета радуги.

И наконец на возвышении, с плещущимся у подножия морем, перед ним открылся Маргейт.

Маргейт.

Сидит и поджидает его, как сварливая толстая шлюха, говорящая: «Ты что, красавчик, боишься?»

Вот он, подумал Винс.

Маргейт.

Маргейт?

Похоже на ту дрянь, которую намазывают на хлеб. Ну надо же, подумал Винс, никогда не приходило в голову. Маргейт.

Винс оставил машину во дворе железнодорожной станции и зашагал к морю. В воздухе метались чайки, пронзительно кричали, выпрашивая хлебные корки, или что там еще они едят. Крики чаек – безошибочная примета близости моря.

Воздух был свежий и прохладный, а море светилось даже большей голубизной, чем небо. Там и сям еще виднелись сиротливые группки отдыхающих и даже полные решимости фигуры в купальных костюмах. Уж они-то не упустят случая искупаться в море. Винс помнил, что Ла-Манш начинается дальше к востоку и, строго говоря, здесь еще не Северное море, а устье Темзы.

Справа от Винса была Марин-террас, с залами игральных автоматов, всевозможными аттракционами и сувенирными лавками, а дальше виднелась кирпичная кладка кинотеатра «Дримленд», маячившего на фоне сказочных – по меркам шестидесятого года – башен развлекательного комплекса, поднимавшихся, казалось, к самому небу и подавлявших своими размерами все остальное.

Слева склон холма круто уходил вверх – к исторической части Маргейта, увядающим, но все еще элегантным домам и террасам начала восемнадцатого века, ниже по склону сменявшимся все новыми игорными заведениями, фаст-фудами и барами. Здесь же находился и ресторан, в котором они обедали, когда пропал водила Гарри.

У подножия холма торчала забавная маленькая башня с часами, а позади нее – небольшой парк, а дальше, левее, старая гавань; здесь заканчивалась приморская часть города.

Винс метнул фильтр от выкуренной сигареты за эспланаду, тот упал на песок.

Есть дело, с которым я должен разобраться, и чем скорее я это сделаю, тем скорее я попаду в Уэльс.

Как говорится, час пробил.

Тут зазвенел мобильник.

– Алло? – сказал Винс.

Это был Сид.

– Как дела, сынок?

– Только что добрался. Дышу морским воздухом.

– Ясно. А я дай, думаю, позвоню, узнаю, как у него дела.

– Да нормально. Ничего плохого, хорошего или ужасного еще не успело случиться.

– Будь на связи.

– Буду, – ответил Винс. И выключил мобильник.

Теперь нужно найти место для ночевки. Какой-нибудь маленький, неприметный, но более-менее приличный пансион, где хозяева вспоминают о твоем существовании, только когда ты перестаешь им платить. В Маргейте таких было сотни, так что задача не казалась особенно трудной. Но Винсу было нужно что-нибудь с чердаком и черным ходом.