сможем. Но – все как-то переночевали и были очень довольны, что в тепле, под крышей, в кругу родных людей. Утром Ираида с детьми пошла домой, Иван приехал, помог им открыть дверь, и все стало на свои места.

Кроме Грачевых, в начале 30-х годов в Москве жили многие родственники, считавшие себя близкими родными семьи Смолиных.

Первую «шеренгу» частых гостей составляли племянники Ивана Васильевича, дети двух его сестер – брат и сестра Чекановы и семья Шалопановых. Это были молодые, активные ребята, которые к тому времени уже были неплохо устроены в Москве и, кстати, сами охотно помогали, чем могли, родственникам и односельчанам, желавшим жить и работать в Москве. Все они с очень большим уважением относились к своему дяде Ивану Васильевичу Смолину и его жене Екатерине Алексеевне и по-простому приезжали к ним обедать почти каждое воскресенье и по праздникам. Брат и сестра Чекановы жили в районе Рижского вокзала (тогда он назывался Виндавский вокзал), на Трифоновской улице, и приезжали в Богородское на велосипедах. Шалопановы жили в Подмосковье, в Подлипках, но это не мешало им также каждый праздник без церемоний, без всяких приглашений являться в гости к Смолиным.

Все эти люди хорошо работали, не были пьяницами, у молодых Чекановых еще не было своих семей, и, наверное, материально они были обеспечены значительно лучше, чем семья Смолиных. Маловероятно, что они приезжали для того, чтобы поесть «на халяву». Тем более что угощение у Смолиных было, видимо, более чем скромным. Возможно, им, недавним выходцам из деревни, в городе не хватало ощущения семьи, близкого родства, «крыла» старшего родственника. Впрочем, может быть, просто хотелось по выходным дням нарядиться и куда-то, как говорили, «выйти». А выйти особенно больше было некуда.

Другую категорию частых гостей, как это ни странно, составляли родственники первой жены Ивана Васильевича, их фамилия была Прозорсковы. Моя мама, бывшая в те годы девочкой-подростком, вспоминала, что Прозорсковы были представлены несколькими семейными парами, но я не запомнила их имен.

Из маминых рассказов я запомнила только, что нередко приезжала мать первой жены Ивана Васильевича – родная бабка Тони и Ираиды. Ее так и называли в семье – бабушка Прозорскова. У нее в Москве, вероятно, были и другие родственники, поэтому она приезжала в гости к Смолиным без ночевки – просто проведать внучек, поговорить, попить чайку. Ей в это время было уже достаточно много лет, возможно, уже под восемьдесят, но она продолжала оставаться бодрой, очень разумной, практичной и дипломатичной женщиной. Тот факт, что моя бабушка Екатерина Алексеевна была второй женой мужа ее умершей дочери (не знаю, как называется такая степень родства), совершенно не мешал двум женщинам относиться друг к другу с уважением и даже в какой-то степени дружить.

Моя мама не раз замечала, что Тоня (впоследствии – моя любимая тетка Антонина Ивановна, я звала ее по-домашнему Лелечкой) в старости и внешне, и по характеру стала очень похожей на свою бабушку Прозорскову, та была такая же – небольшого роста, немного полная, но необыкновенно мудрая и уравновешенная. Рассказывали также, что бабушка Прозорскова всегда носила поверх платья очень чистый, наглаженный черный фартук. Будучи в гостях, она с удовольствием выпивала несколько чашек горячего чаю, и когда ей от чая становилось жарко, она аккуратно вытирала лицо подолом своего чистого фартука, и это у нее получалось очень естественно и достойно.

Удивительно, что это была за жизнь? Какими были отношения между людьми? Понятно, что все эти многоуровневые родственники, регулярно приезжавшие в гости к Смолиным, наверное, не хотели терять связи с семьей всеми уважаемого Ивана Васильевича. Но ведь они приезжали в дом, где хозяйкой была совершенно чужая им женщина, живущая нелегкой жизнью, обремененная большой семьей. Любому понятно, что угощать гостей, убирать за ними – это дело женщины, и вся работа делается ее руками. И также любому было понятно, что лишней копейки в доме не было. И комната 7 квадратных метров. И, тем не менее, гости приезжали почти каждое воскресенье, и хозяева всех радушно принимали. Этот порядок вещей, много лет сохранявшийся в доме Смолиных, говорит о многом.

Хозяйка дома, Екатерина Алексеевна, моя будущая бабушка (племянники звали ее тетя Катя) все это принимала как должное, делала все, что требовалось, и впоследствии ни разу никому не пожаловалось, что когда-то ей было тяжело обихаживать всю эту кучу народа. Наоборот. Мне всегда казалось, что ей приятно было вспоминать, как много людей бывало в ее доме, с каким уважением все относились к ее мужу и к ней самой, как люди ценили ее умение приготовить угощение и угостить гостей. Наверное, это, действительно, можно считать подтверждением верности известного утверждения: «Истинная роскошь – это роскошь человеческого общения». Бабушка наверняка не знала этого афоризма, но суть его ей удалось понять и прочувствовать самостоятельно: главное – это то, что людям хочется к тебе придти, люди ценят возможность общения с тобой, а каких усилий и подчас даже жертв это стоит тебе самому – не так уж и важно.

Глава 22. «ЛОЖИТЕСЬ С БОГОМ!»

Разумеется, изредка приезжали в гости и родственники Екатерины Алексеевны из Едимонова – брат Илья Алексеевич Мордаев и его жена Анна Ивановна, Нюша. Хотя они, в отличие от прочих, хорошо понимали, что две комнатки в коммунальной квартире – не слишком подходящие условия для приема иногородних гостей. Но поскольку регулярное общение с родными было естественной потребностью всех членов «клана» Мордаевых независимо от их возраста, они всегда радушно приглашали московских родственников в гости к себе в деревню. Тем более, что в начале 30-х годов еще были живы и здравствовали дедушка и бабушка Мордаевы – Алексей Яковлевич и Евдокия Павловна.

Семья Ильи Алексеевича жила в одном доме со стариками-родителями. По неписанным законам русской патриархальной жизни, пока живы оба родителя, главой семьи является дед. В семье Мордаевых так оно и было. Поэтому все родственники, кто бы ни приезжал в дом к Мордаевым в этот период времени, должны были знать, что приехали в гости, в первую очередь, к старикам, к отцу с матерью. А сын с невесткой – Илья и Нюша, несмотря на то, что имели к тому времени пятерых детей и давно уже были главной рабочей силой в семье, находились на более низкой ступени семейной «иерархической лестницы».

Дом Мордаевых был сравнительно небольшой. Главных комнат было две: в одной из них располагалась большая русская печь – центр жизни семьи, другая комната была, в известном