Идём за ней по коридору. Кругом стерильная чистота, глянцевые стены, почти зеркальный от чистоты пол.

Девушка останавливается у кабинета.

– Пожалуйста, проходите, Ксения Игоревна уже ждёт вас.

Она открывает дверь, приглашая меня войти.

– Здравствуйте, – говорю я, входя в кабинет.

Охранник входит следом за мной.

За столом сидит пожилая женщина – врач. Она поверх очков смотрит сначала на меня, потом на охранника.

– Вы муж? – спрашивает она.

Охранник молча качает головой, проходит по кабинету, внимательно его осматривает. Бросает взгляд на решетки на окнах и также молча выходит.

Ясно. Проверил, смогу ли я отсюда убежать.

– Садитесь, – врач приглашает меня на стул рядом со столом.

Я сажусь, зажав ладони между коленок. Редко когда я посещала гинеколога. Не было необходимости. Лёгкий мандраж в коленях выдаёт волнение.

– Меня зовут Ксения Игоревна. А тебя? – спрашивает врач.

– Лея, – отвечаю я.

– Хорошо, Лея. Егор Валерьевич сказал, что ты будешь наблюдаться у меня. Есть у тебя какие-то жалобы? Вопросы?

У меня одна жалоба – меня лишили свободы.

И один вопрос – когда меня отпустят домой?

Но врач мне в этом не поможет. Поэтому я просто качаю головой.

– Не надо стесняться, – мягко говорит Ксения Игоревна. – Садись на кресло.

Я кое-как вскарабкиваюсь и закрываю глаза.

От прикосновения незнакомых рук вздрагиваю.

– Расслабься, – мягко говорит врач.

Процедура не занимает много времени. Дискомфорта я почти не ощущаю.

– Все, – наконец, слышу голос Ксении Игоревны, – можешь слезать и одеваться.

Пока я проделываю это, она снимает перчатки и садится за стол. Что-то вносит в компьютер.

Я опять сажусь на стул рядом с ней. Жду, пока она закончит.

– Ну что, – она поворачивается ко мне, – что будем делать?

– Мне бы таблетки, – я вспоминаю о цели своего визита.

– Какие? – удивленно смотрит врач.

– От беременности. Не знаю, как они точно называются.

Мне не нравится взгляд врача. Она долго смотрит на меня, а потом выдает:

– Ты беременна, Лея. О каких таблетках может идти речь?

И я чувствую, что мне не хватает кислорода. Начинаю задыхаться. Пытаюсь набрать ртом воздух. Пытаюсь возразить. Сказать, что этого не может быть. И не могу.

Просто закрываю лицо руками и начинаю дрожать от набегающих слез.

Ксения Игоревна встает, приносит мне стакан воды.

– Выпей.

Беру стакан, глотаю воду, пытаюсь успокоиться. Не получается. Эта новость полностью выбивает из колеи. Нет. Этого не может быть. Не могу осознать это до конца.

– Вы уверены? – спрашиваю я с надеждой.

Врач смотрит поверх очков.

– Лея, я тридцать лет говорю это женщинам. Ты беременна. Срок небольшой. Но это сто процентов.

Я тяжело выдыхаю и опускаю голову. Это конец. Конец учебе. Конец беззаботной юности. Конец всем моим планам.

– Громов знает? – вдруг спрашивает врач.

Я мотаю головой.

– Это его ребенок?

Я киваю.

– Ясно, – произносит она. – Я должна сообщить ему.

– Нет! – вскрикиваю я.

Ксения Игоревна удивленно смотрит на меня.

Я буквально стекаю со стула на пол и встаю перед ней на колени.

– Умоляю вас, – шепчу я, – не говорите ему. Он не хочет ребенка. Он заставит меня сделать аборт. А я не могу.

Врач вздыхает и отворачивается. Встает, подходит к окну.

– Что же вы, девки, глупые какие? Неужели нормальных мужиков нет? – жестко произносит она. – Сначала, девок своего сына водил на аборты, но и сам, смотрю, не далеко ушел. Зачем ты с ним связалась? Я же вижу, ты не шалава.

Я потупилась, смотрю в пол. Что я ей скажу?

Врач возвращается за стол, садится.

– Я должна ему сказать. Иначе я лишусь места.

– Пожалуйста, – слезы катятся у меня по щекам. – Я не хочу аборт. Я скоро уйду от него. Он ничего не узнает.

После всех дел я снова поехал к Дане.

Что-то беспокоило, но я не мог понять что. Вроде всё как обычно, но ведёт он как-то себя странно, слишком покладист и тих, как будто провинился.

Знаю я его эти добрые глазки. Он так смотрит, как и его мать смотрела, когда что-то было не так.

Меня явно не ждали, квартира в погроме, после вечеринки.

– Праздновал приезд? – окинул я быстрым взглядом и брезгливо поморщился, когда увидел на полу презерватив.

– Ну а чё? – Даня пошел в уборную, почесывая задницу.

Через пару секунд зажурчало.

– Ты хоть бы девок заставлял тут убираться.

– Не начинай. Сегодня придёт домработница и всё уберёт.

– А кто бабки платит за твоих домработниц, – выкрикнул я из кухни-студии.

Пооткрывал ящики, заглянул в мусорное ведро.

Главное чтобы не было пакетиков и бумажечек. Не хочется иметь дело с полицией. Как в прошлый раз. Пришлось вытягивать Данила после вечеринки, на которую кто-то принёс таблетки.

Данил зашел с одним закрытым глазом.

– Ты чё так рано? Случилось чё?

– Да нет, пока не случилось, но может случиться, если ты не перестанешь устраивать эти пьяные дебоши.

– Ой, ну ладно, пап, и так голова раскалывается, ты ещё.

– Ты же говорил, что через две недели приедешь? – начал я издалека.

Даня как-то сразу напрягся. Так я и думал – проблемы в универе.

– Так это, раньше немного отпустили.

– А если я позвоню кое-кому, узнаю.

Он выдохнул, в безразличной позе откинулся на диване и посмотрел на меня с вызовом.

– Короче, – я ушел из универа, не хочу больше учиться.

–Ты охренел или что? – выпучил я глаза.

– А что, не хочу и всё. Задолбался. Буду работать. У тебя ведь на фирме для меня найдётся вакансия? – нагло так усмехнулся он.

Я встал, упёр руки в стол. Он, конечно, мой единственный сын, но иногда так меня бесит, что просто вот очень сильно.

– Думаешь, тебя с твоими тупыми мозгами, я возьму к себе на фирму? Ошибаешься. Даже не надейся.