— Да на работе же, — засмеялась Варвара. — Мы работаем вместе.

— Варя связистка, — пояснил Павел. — И на фронте связисткой была. Награды имеет.

— Так вы воевали? — удивился отец. — Сколько же вам лет?

— У женщин про возраст не спрашивают, — кокетничая, сказала Варвара и опять хихикнула.

— Дада, конечно! — смутился отец и молчал до самого конца чаепития.

Когда дядя Павел с Варварой ушли, мать дала волю раздражению:

— Это ж надо! Ну, нашел. Это ж, каким дураком нужно быть! Кругом столько девок, только помани, любая пойдет. А он нашел. Да была б хоть баба приличная! А то… глядеть не на что. Ни кожи, ни рожи, глупа, да еще фронтовая подруга. Бабушка молча плакала и только согласно кивала головой.

— Хоть бы ты поговорил с ним, — потребовала от отца мать. — Может, тебя послушает. Ведь вокруг пальца обвела, окрутила парня. Я понимаю, чем она его взяла. Он же бабы понастоящему еще не видел. Ночь провел, так скорей жениться. Платье вон подарил.

— Так он меня и послушает. Поговорить-то я поговорю, только насильно ведь не запретишь, — неохотно согласился отец и, видно было, что ему неприятен этот разговор.

Вечером, когда все собрались за столом, отец спросил дядю Павла напрямик.

— Паша, ты что это насчет женитьбы, серьезно?

— А что? — вскинулся Павел. — Не нравится?

— Я не могу ничего сказать о ней плохого, — уклончиво начал отец, но мать его перебила и с возмущением стала выговаривать брату:

— Да ты разуй глаза! С кем ты связался? Другие таких бросают, а он подобрал. Неужели лучше не нашел? — Глаза ее сузились и из синих стали черными.

— И чем же она плоха? — стал закипать дядя Павел. — Девушка как девушка, не хуже других.

— Девушка! — в голосе Нины была и ирония, и презрение, и насмешка.

— Знаем мы этих девушек, которые с фронта… Девушки здесь, в тылу работали и мужчин своих ждали.

— Прекрати! — кровь бросилась в лицо дяди Павлу, и, багровый, он вскочил с места. — Ты говори, да не заговаривайся. Всякие и здесь были. И там были настоящие. Тебя бы туда, в ад этот…

— Не я одна, все знают, как к ним на фронте относились, — чуть тише, но упрямо проговорила мать.

— Потоварищески относились и берегли.

— Ну, эта не из тех, — отрезала мать.

— А тебе почем знать, из каких она?

— А по ней видно!

— Хватит чушь молоть! — не выдержал отец, — Не нам судить.

Отец нервно забарабанил пальцами по столу, задергалась вдруг щека, но лицо казалось спокойным. Мать сразу замолчала и испуганно следила за отцом.

— Пашенька, сынок, — подала голос бабушка. — Ты прежде узнал бы ее получше. Дело-то серьезное. Недаром говорится: «Семь раз отмерь, один отрежь». Погоди маленько.

— Ладно! — стиснул зубы Павел. — Не вам, мне жить.

Он встал и пошел к двери. Отец хотел остановить его, но Павел предупредил:

— Не надо, Тимофеич, — и соврав: «Я сегодня в ночь дежурю», вышел.

На следующий день Павел пришел за вещами. Ему было неловко уходить сразу, и он посидел немного. Мать хотела замять вчерашнюю ссору, но не знала с какими словами подступиться к брату. Дядя Павел первый сказал, обращаясь к отцу:

— Мы как немного обживемся, позовем к себе.

— Паша, прости меня, — заплакала мать. — Я же хотела, как лучше. Если б я тебя не любила…

— Ладно, сестренка, все перемелется, — охотно простил Павел.

— Ты Варю-то приводи к нам, не стесняйся. Надо же нам теперь поближе как-то познакомиться, — сказал отец. — Раз уж такой оборот… будет родственница нам.

— На этом спасибо, Тимофеич! — растрогался дядя Павел. Он попрощался с отцом за руку, поцеловался с матерью, обнял бабушку, которая стояла мумией у дверного косяка, за все время не проронив ни слова.

Глава 10

Неожиданный телефонный звонок. У генерала. Больная дочь. Состояние измененного сознания. Генеральский дом. Странная болезнь.

А вскоре случилась эта история, не без участия дяди Павла, история, которая дала нам высокого покровителя в лице начальника очень серьезной организации. С тех пор в нашем доме поселилась тайна. Отец сразу запретил даже упоминать обо всем этом в постороннем разговоре. Вслух не назывались ни имена, ни должности…

Однажды отец пришел с работы раньше обычного. Он был чем-то расстроен, сразу прошел в зал и позвал нас с матерью.

— Ты что, заболел? — встревожилась мать.

— Да нет, здоров, — отмахнулся отец. Они с матерью сидели на нашем стареньком диване с откидными валиками, я — у стола на стуле.

— Кажется, мы попали в большую неприятность.

Мать побледнела и схватилась за сердце.

— Да погоди ты, ничего еще не случилось.

Отец чуть помолчал, как бы собираясь с мыслями, поглядел на меня, как мне показалось, с жалостью, вздохнул и стал рассказывать.

Утром отцу позвонили в отдел. Он снял трубку и представился:

— Анохин.

— Здравствуйте Юрий Тимофеевич. Вам звонят из управления госбезопасности, — раздался мягкий голос на другом конце.

— Я вас слушаю, — голос отца сразу «сел».

— Не могли бы вы к нам подъехать, скажем, часикам к 13. Машину мы за вами пришлем.

— Да я могу сам, — растерялся отец. — Здесь недалеко.

— Ну, зачем же? Без четверти час вас будет ждать «Эмка» у подъезда. С вашим начальством вопрос согласован.

— Простите, а по какому вопросу? — у отца пересохло горло.

— На месте все узнаете. Да вы не волнуйтесь, Юрий Тимофеевич, скорее всего какая-нибудь консультация. До свидания.

— Да я и не волнуюсь, — сказал озадаченный отец по инерции, потому что на том конце уже положили трубку.

Не успел отец поговорить, как раздался еще один звонок. Звонил предгорисполкома.

— Ты чего там натворил, Юрий Тимофеевич? — раздался веселый голос начальника.

— Да ничего не натворил, Тихон Матвеевич.

— А чего вызывают?

— Представления не имею.

— Ладно, если вернешься, расскажешь, — хохотнул Тихон Матвеевич.

— Ну и шутки у тебя, Тихон Матвеевич, — сказал недовольно отец.

Пропуск отцу был заказан. У проходной его встретил офицер. Они поднялись на второй этаж, вошли в одну из дверей, и отец оказался в приемной.

— Товарищ Анохин доставлен, — сдал отца офицер на руки секретарше.

Секретарша, строгая опрятная женщина лет сорока пяти сняла трубку одного из телефонов и сказала:

— Товарищ Анохин здесь, Фаддей Семенович. Потом кивнула отцу на дверь.

— Товарищ генерал ждет вас. Пройдите.

Отец вошел в огромный кабинет и остановился в дверях. За двухтумбовым письменным столом сидел сухощавый человек в штатском. Он встал, когда отец вошел, но остался стоять за столом, поздоровался и жестом пригласил отца пройти.

— Здравствуйте, Юрий Тимофеевич, проходите, садитесь.

Отец, стараясь не показывать своего волнения, не торопясь прошел по