— Я не знаю, как ты этого добился, но спасибо тебе. — Мими вздохнула и улыбнулась ему. — Мы можем пойти туда прямо сейчас? Только не говори, что не можем.

— У меня есть план действий. И еще у меня есть добровольные помощники. Подготовка к показу уже началась.

Хэл взял Мими за руку. От его прикосновения по ее телу разлился непривычный трепет, и ей потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.

Ей нравились его прикосновения. Нравились так сильно, что она не могла выразить словами.

Мать Мими была ласковой и открытой по натуре. Целуя Мими, она часто называла ее папиной дочкой за внешнюю сдержанность.

— Готова идти? — спросил Хэл, улыбаясь и нежно пожимая ее руку. — Нам в эту сторону.

Затем, не дожидаясь ее ответа, он собственнически переплел свои пальцы с пальцами Мими, словно желая убедиться, что она никуда не сбежит.

Хэл пошел к выходу стремительной походкой, опираясь на трость и наклонив голову вперед, словно упрямый бык. Мими едва поспевала за ним, у нее возникло ощущение, будто ее тянет за собой комета и она может обжечься пламенем.

Наступила пятница. Мими сидела за одним из столов в студии, с наслаждением попивая вторую чашку кофе, пока Хэл рассматривал фотографии. Мими откинулась на подушку, закрепленную на спинке стула, и закрыла глаза, довольно улыбаясь.

Неделю назад молодая женщина так нервничала, что едва могла говорить. Теперь, когда до показа коллекции остался всего один день, она чувствовала себя удовлетворенной.

Прошедшие пять дней прошли в суматохе, непрестанной деятельности и возбуждении.

Каталоги для показа были напечатаны в установленные сроки, а Поппи, которая сегодня утром заходила в студию, заявила, что коллекция одежды просто волшебная.

Самое сложное заключалось в том, что Хэл постоянно ходил за Мими с фотоаппаратом. Он делал ее снимки за работой, для того чтобы разместить их в рекламных проспектах.

Но больше всего Мими рассердилась на Хэла в тот момент, когда он предложил использовать для показа — в качестве фоновой музыки — попсовые песенки какой-то группы мальчиков, которая была популярна в восьмидесятые годы.

Мими же рассчитывала, что модели будут ходить по подиуму под классическую музыку или, в крайнем случае, под классику в современной обработке.

Четыре вечера подряд после ужина они прослушивали различные музыкальные композиции и допоздна спорили. Мими пыталась убедить Хэла в том, что существует хорошая альтернатива поп- и рок-музыке. В конце концов вчера они достигли компромисса и подобрали музыку, идеально подходящую для показа коллекции.

Итак, по крайней мере с музыкальным сопровождением они разобрались.

Теперь осталось отобрать фотографии для рекламных проспектов и убедиться, что для завтрашнего шоу все готово.

— Ну, кто это у нас здесь? Почему-то мне кажется, что это мисс Мими Фьорини Райан. А что на ней надето? О, этим фото ее впоследствии можно будет шантажировать!

Мими посмотрела на фотографию, которую Хэл показывал ей, прижала руки к пылающим щекам и простонала:

— О нет! Это фотография с моей студенческой выставки, я в то время делала дипломную работу. Пожалуйста, положи ее обратно в ящик стола, с глаз долой. Я прошу тебя.

— По-твоему, я должен пропустить все самое интересное? Хотя тебе придется объяснить, в чем смысл этих мусорных баков и черных пластиковых мешков. — Хэл присмотрелся к фотографии. — У девушек на ногах сапоги, мыски которых сделаны из нержавеющей стали?

— Знаменитому фотографу было скучно работать с элегантными нарядами. Поэтому он решил показать мою коллекцию «Одежда для бизнес-леди», которую я подготовила в качестве выпускной работы. Девиз звучал так: «Богатая горожанка в одежде от-кутюр, которая вывозит мусор». Он не предупредил меня заранее! — Мими содрогнулась. — Я была такой наивной, что решила довериться этому человеку. Ведь он работал с известными домами мод еще до моего рождения. Хуже того, моя дорогая мама так гордилась моими успехами, что пригласила на заключительный показ всю семью Фьорини. Никогда в жизни я не испытывала такого унижения! Мои двоюродные братья с огромным удовольствием высмеивали меня. Особенно им понравились высохшая банановая кожура и полоски туалетной бумаги, которые дизайнер прикрепил к юбке бархатного вечернего платья.

Хэл посмотрел на живописную фотографию и протяжно присвистнул:

— Но тем не менее ты стала лучшей студенткой года. К тому же получила специальный приз как отличная швея. Очень хорошо, что вы такая скромница, мисс Райан. Большинство людей, имея подобные отзывы, день и ночь прославляли бы себя. — Он поднял чашку с кофе и поклонился Мими. — Я понятия не имел, что нахожусь в обществе звезды! Мои поздравления.

Она надула губки:

— Ну, спасибо вам, добрый сэр. Не уверена, что меня можно считать звездой, но что-то вроде этого…

Хэл сделал еще глоток кофе и одарил Мими умопомрачительной улыбкой, которую она часто видела за прошедшую неделю. Он так пристально уставился на нее, что она поставила свою чашку на стол и шумно вздохнула:

— Ладно, мне знаком этот взгляд. Что ты хочешь узнать на этот раз? Скажи, пожалуйста, прямо сейчас, я мы с этим покончим. Для подготовки к показу нужно еще многое сделать.

— Опять ты о работе! — Хэл улыбнулся. — И потом, неужели я снова себя выдал? — Он погладил чашку. — Мой вопрос может показаться обидным, но я все равно его задам, хорошо?

Мими быстро отпила кофе и кивнула:

— Спрашивай.

— Ладно. Ты была лучшей студенткой известного колледжа моды и дизайна. Ты создала потрясающую коллекцию и бесспорно являешься талантливым дизайнером. Вот я и хочу спросить, почему ты не работаешь на один из знаменитых домов моды, вроде Фьорини, с тех пор как закончила обучение? Ты наверняка получала предложения. Что тебя удерживало от сотрудничества с ними?

Слова Хэла эхом отразились от стен студии, в которой Мими проводила почти каждую свободную минуту последние десять лет.

Десять лет Мими прожила в страхе и надежде, что на следующее утро ее матери станет лучше, и она снова будет прежней: веселой, замечательной и любящей женщиной.

Десять лет Мими работала урывками, пока ее мать либо спала за ширмой, либо посещала очередного невропатолога или другого специалиста, которые помогали ей вернуться к нормальной жизни.

Карьера Мими строилась за счет драгоценных, словно украденных, минут, когда ей удавалось подумать о собственной жизни и распланировать свое будущее. Пару часов она урывала для работы на рассвете или ночью, особенно с тех пор, как у матери развился лунатизм и Мими постоянно следила за ней, чтобы женщина себе не навредила.

Десять лет работы по ночам над собственной коллекцией одежды. Эскиз за эскизом, образец за образцом. Многие часы детального изучения различных техник кроя и пошива на основе знаний и навыков, приобретенных в колледже, позволили Мими добиться своего.