Пришли к Коленьке друзья, мужчина и женщина, посидели, выпили… И бутылки на столе в гостиной стоят с бокалами. А потом мужик побежал в магазин за добавкой. И пока гость бегал, Коленька соблазнил свою гостью. Или не соблазнил, а всё у них было по обоюдному. Может даже эта девушка была не его, а того несчастного, который за добавкой бегал. Вот тут можно придумать самое интересное.

Мужик вернулся… Илинична могла не видеть этого, не дежурила ведь она целый час у зрачка. Вернулся, и застал свою благоверную в объятиях другого. Или даже не в объятиях, а на члене — это ещё хуже. Начали парни выяснять, кто прав, кто виноват, и в итоге — труп. Один-ноль в пользу гостя. Хотя, если Коленька успел сделать дело, то один-один.

Да уж. Банально. Самая обычная бытовуха. Если бы не одно «но». А может и не одно. Мужика высушили… И здесь пахло, просто фонило Силой… Я прекрасно знаю, как выглядит выброс Силы после секса, и здесь был хороший выброс. Очень хороший!

Коленька мог быть Одарённым, в этом нет ничего странного — как для меня. Но как отнесутся к этому мои коллеги? Хотя, выброс Силы они всё равно не почувствуют, если только Ксения сюда не примчится. Интересно, а наша криминалистка может чувствовать выброс, или просто видит других Одарённых? Загадка. Вопросов становится всё больше…

А может Коленьку убил Одарённый с большой Силой? Может быть — не зря он в таком состоянии. Это может быть каким-то Даром… Каким? Обезвоживание, или Сила водной стихии. Как вариант.

Хм. Так Коленька был Одарённым, или его убил Одарённый? Две версии, которые я, пожалуй, не буду озвучивать своим. Придётся выяснять всё лично. Интересно, есть какая-то база Одарённых, или как принято здесь их называть — мутантов, меченных? Хотя бы тех, кого обнаружили и подвергли кастрации. Должна быть, не зря же они устраивают проверки и бегают с анализаторами наперевес. Нужно обязательно узнать и пробить Николая по мутантской базе.

— Ну что, Максимка? Я была права? — донёсся голос старушки из дверного проёма. Не вытерпела, снова решила заглянуть сюда.

— Правы, правы, София Илинична. Будет теперь что рассказать подружкам на скамейке…

— И не говори! Такое приключение! Ой! — осеклась она. — Как ты можешь такое говорить, Максим?! Коленьку убили — горе то какое! А если за мной придут, как за свидетельницей? Я же всё видела! Что мне делать, миленький?

— Да что вы там видели? — вздохнул я. — Ни лиц, ни примет…

— Ну и что! Убийцы то об этом не знают!

Я тяжело вздохнул. Я об этом точно пожалею, и очень сильно… Но, старушка может вспомнить что-то ещё, что поможет мне, а не дежурному на телефоне в Управлении, который снова посчитает её сумасшедшей.

— Есть где записать? — спросил я, ещё раз вздохнув и покачав головой.

— Есть, конечно!

— Пишите мой номер. Если что-то вспомните, или вам будет кто-то угрожать, звоните мне напрямую. Я сразу примчусь, у меня очень мобильный и шустрый транспорт. Шустрее, чем у нашего наряда.

— Аэрокар? — широко распахнула Илинична свои глаза, в которых читалось неприкрытое восхищение и глубокое уважение.

— Лучше! Байк!

— А, это… А я думала… — она вздохнула и разочарованно отвернулась в сторону, увлечённо осматривая обстановку квартиры.

Я продиктовал ей номер своего телефона, взял за локоть и вывел из комнаты. Нечего ей там смотреть. Да и мне тоже — вроде, всё осмотрел. Остальное уже на совести наших экспертов, нужно будет позвонить в Управление и вызвать сюда наряд.

— Что-то странное за соседом наблюдали? — поинтересовался я у своей старушки, пока вёл её в сторону выхода из квартиры.

— Да ничего. — немного подумав, ответила она. — Немного странный он был, но тихий и вежливый.

— А в чём странность?

— Да ты знаешь, Максимка… Не знаю как сказать… Вот когда жена его здесь жила, так я на него постоянно жаловалась вашим. У меня постоянно голова по ночам болела А как его прошмандовка съехала к хахалю, так и попустило. Получается, не в Коленьке дело было, а в ней. Вот стерва! Я всегда это знала! Но ты не подумай, я всё время забирала заявление сама. Не хотела, чтобы Коленьку в полицию утащили.

— Не хотели? — удивился я. — То есть, сначала хотели, писали заяву, а потом забирали? Странно как-то.

— Хм… И правда. — бабулька наморщила лоб и внимательно посмотрела на меня. — И хоть убей — не пойму, почему. Встречу на площадке Николая, хочу поругаться, а потом поговорю с ним, и так мне стыдно становится. Он же такой хороший, вежливый…

Странно. Но вслух я больше ничего говорить не стал, и так сказал слишком много. Проводил Софию Илиничну до дверей её квартиры, наказал оставаться там и не высовываться, вернулся на место преступления и набрал номер Ломова.

— Капитан Ломов слушает.

— У нас труп, Михал Сергеич. — сообщил я наставнику.

— У кого это «у нас», Макс?

— У меня и вас.

— Ты же к Илинишне поехал на вызов. — недоверчиво спросил голос Ломова в трубке.

— Поехал. — не стал спорить я.

— И откуда там труп? Ты не старушку, случайно, замочил?

— Нет. — хмыкнул я. — Не её, а её соседа. Замочили! Но это было до меня.

— Во ты даёшь! — то ли восхитился, то ли удивился Ломов. — Ладно, жди. Будем через полчаса.

Через час в квартире Коленьки было не протолкнуться — Ломов и Сычёв откуда-то нагнали целую толпу людей. Кроме двух криминалистов (Ксении, к сожалению или к счастью не было), здесь был местный участковый с помощником, понятые, свидетели, и чуть ли не все бабки этого дома, которых точно никто не звал, но которые желали поучаствовать, помочь, рассказать и сообщить что-то архиважное. И день закрутился…

Допросы, показания, протоколы. Короткий перекус в обед и по новой. Как это скучно, оказывается! Ещё и старый дом, на который никто не догадался поставить камеры слежения. Ни на дом, ни на прилегающие к нему улицы. Какой-то сраный двадцатый век, получается! Словно попали в прошлое.

«У нас ведь самый тихий район во всём городе!» — Заявила мне одна из старушек, и местный участковый это охотно подтвердил. На ближайшей территории камеры были только возле местной разливайки — это самое